Автор: Мей Подколодный
Бета: требуется
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: NC-17
Жанр: action, angst
Размер: макси
Предупреждения: зоофилия, mpreg, вольное обращение с персонажами фильмов "Тор" и "Мстители", а также с мифологией.
От автора: поехали.
Необходимые пояснения к главе 1Фута́рк — общее наименование германских и скандинавских рунических алфавитов.
Феху или Феу (ᚠ — первая руна германского Старшего Футарка и первая руна первого атта, посвящённого богу плодородия Фрейру и богине любви Фрейе. Название руны означает скот как символ благополучия, богатства и процветания. Также может означать огонь или пламя.
Слёзы Фрейи: когда Фрейя плачет, из её глаз капают золотые слезы. Это началось после пропажи её мужа Ода.
Глава 1. Феху.Глава 1. Феху.
Золото причиняет раздор в роду;
волк подрастает в лесах.
Древненорвежская руническая поэма.
Описание руны Феху.
волк подрастает в лесах.
Древненорвежская руническая поэма.
Описание руны Феху.
На закате Асгард пылал золотом, слепя глаза. Тор, нетерпеливо ёрзая, поглядывал сквозь оплывшее неровное стекло. Руны не выходили: уголь всё выскальзывал, пачкая пальцы, а учитель стоял рядом, неодобрительно хмурясь. Он обещал отпустить старшего принца с закатом, и Тор тянул время. Живот урчал, широкие столы в воображении ломились от явств, а руны не выходили.
Мальчик вспылил, кинув кусочек угля в стену.
- Не хочу заниматься вашими дурацкими рунами! Когда я стану царём – отменю вовсе эту ненужную грамоту!
Учитель неприязненно взглянул на него и поднял уголёк с пола. Перечить Тору он не рискнул, и тот довольно осклабился.
- Какое счастье, что царём станешь не ты, а я, - от двери раздался насмешливый высокий голос. Локи вежливо кивнул учителю и присел рядом с Тором. – Ты вверг бы царство во мрак неграмотности и незнания, братец.
Тор немедленно надулся.
- Вот ещё! – он гордо вскинул голову. – Когда я стану царём, в Асгарде только и разговоров будет, что о процветании и моих военных заслугах!
Он осёкся, поймав смеющийся взгляд Локи. Тот даже не пытался спрятать улыбку, глядя на брата
искрящимися глазами. Внутри немедленно вскипело негодование.
- Ах ты!.. – Тор бросился на Локи и сбил его на пол с высокого стула, легко выкручивая руки. Локи взвизгнул и забарахтался. Он боялся щекотки до хриплого визга, извиваясь под Тором и пытаясь укусить крепко держащую его руку.
Они скоро выбились из сил и повалились на пол оба, голова к голове, так, что волосы перемешались. Тор улыбался, тяжело дыша, Локи лениво щурился. Куда делся учитель – они так и не поняли: впрочем, мешать принцам играть не осмеливался никто. Если Тор просто мог вспылить и ударить неокрепшим пока ещё кулаком, то о мстительности Локи уже начинали шептаться по тёмным уголкам царства. Он до сих пор волчонком смотрел на тех, кто когда-то имел неосторожность усомниться в его силе и возможности вступить когда-нибудь на трон. Локи уже начал презрительно тянуть слова, уже обрёл величавую осанку, несуразную в сочетании с подростковой угловатостью. А ещё Локи, казалось, слышал всё, что о нём говорили, и не стеснялся высмеять обидчика – после. Его ещё не начали ненавидеть, но уже не любили так, как Тора, и младший принц чувствовал это, становясь ещё невыносимее в пику обидчикам. Единственным, кому он не делал «шалостей», от которых потом весь Асгард месяцами отмывался, был Тор. Только колкости, совсем необидные, как игривые укусы щенка. Половины Тор даже не понимал, но охотно хохотал, видя, как это радует младшего брата.
Ещё Локи снились ночами кошмары, он часто просыпался в слезах и с криками. Рядом всегда сидел Тор, не ленившийся пришлёпать из своей постели, обязательно обнимал и вытирал слёзы. Локи с раннего детства привык просыпаться в кольце худых, но сильных рук. Тор спал смешно, приоткрыв рот и дёргая носом, ворча что-то во сне.
- Братец… Пойдём есть?
Локи рассмеялся от того, как жалобно прозвучал голос брата сейчас.
- В битве от тебя не будет никакого толка, братец. Как же ты голодным на врага пойдёшь?
Тор немедленно надулся и легонько, беззлобно пихнул его кулаком под рёбра.
- А я тебя съем в случае чего.
***
В обеденной зале повисло густое напряжённое молчание. Один сверлил Локи тяжёлым взглядом, а тот смотрел в пол, на его скулах горели два ярких пятна. Фригг смотрела с нежным упрёком. Тор не понимал ничего.
- Зачем ты это сделал? – голос Всеотца отдавался эхом от высоких стен и теряющегося где-то наверху сводчатого потолка. Локи упорно молчал, закусив губу. Слёзы Фрейи, драгоценные золотые капли, жгли карман и ладонь. – Зачем ты украл их, Локи?
- Захотелось, - необычайно хрипло от сдерживаемого страха ответил брат. Тор шагнул вперёд, намереваясь защитить его. В его картине мира воровства не существовало. Было только «взял на время, собираясь вернуть», «случайно схватил» и «оно само». Под взглядом Одина принц стих, но продолжал стоять впереди и чуть справа от Локи, загораживая его. Он прекрасно знал, как Один наказывает провинившихся.
«Я-то сильный, а Локи… Справится ли он?»
Фригг взволнованно подалась вперёд, но усилием воли вернулась на место и болезненно выпрямилась.
- Они красивые! – повисшую было тишину снова разорвал нервный, почти истеричный голос. – Я взял их, потому что они красивые!
Локи вынул наконец руку из кармана и резким, дёрганым движением высыпал на стол маленькие капельки.
- Это непозволительно для принца, Локи. Я очень разочарован. Ты будешь наказан. Садитесь за стол, вы оба.
Ужинали молча. Мясо не лезло голодному Тору в горло, он сверлил взглядом скривившегося, будто от боли, Локи и пытался дотянуться до него хоть ногой под столом, чтобы выразить поддержку. Рукой он не доставал вовсе.
Наконец Локи отложил вилку и поднялся.
- Жди в своих покоях, сын, - Всеотец даже не взглянул на него. Локи отрывисто кивнул и торопливо вышел. Тор дёрнулся за ним, но был остановлен.
- Я хочу, чтобы ты остался с матерью, Тор. Тебе не нужно это видеть.
- Отец, не надо его наказывать! Он ни в чём не виноват! – Тор раскраснелся, задыхаясь от несправедливости и желания объяснить, как не прав Один.
- Его видели. Он виновен в воровстве и будет наказан по всей строгости.
- Да он наверняка даже не знал, что брать эти золотяшки нельзя! – слёзы Фрейи блеснули на столе будто бы укоризненно.
- Тор, не говори ерунды. Твой… брат прекрасно знал обо всём. Именно поэтому я в нём разочарован, - от двери залы Тору почудился сдавленный всхлип и почти неслышные быстрые шаги.
- Не надо его наказывать, отец. Лучше меня.
Один изумлённо приподнял бровь.
- Ты уверен?
Тор, сурово насупившись, кивнул. Он был уверен, как никогда раньше. Локи нельзя было наказывать так, как делал это Один. Не сейчас.
- Ты получишь десять ударов. Иди и ожидай.
Тору стало жутко. Раньше он получал самое большее пять розог, спина и зад после этого ныли по неделе. По дороге к покоям Одина он всё думал, что такого было в этих блестящих золотых капельках, что за это Всеотец собирался подвергнуть брата почти пытке.
***
Тор нервничал, постукивая ногой по каменному полу и кусая щёку изнутри. Шаги Всеотца раздавались гулко где-то вдали, он словно специально медлил, пытаясь заставить Тора передумать. А тот, напротив, всё креп в своём решении.
Под взглядом добравшегося наконец до покоев Одина принц молча скинул рубаху и штаны. Улёгся на скамью и крепко вцепился в холодную округлую ножку обеими руками.
Один медленно вытянул из подставки ореховый прут и легонько ударил по стене, сбивая подсоленную воду.
- Ты уверен, сын мой, что готов понести наказание вместо своего брата? – в голосе послышалась тревога, и Тору захотелось хихикать от подступившего к горлу страха.
- Уверен, отец, - и ведь ему почти удалось заставить голос не дрожать!
- Хорошо. Десять ударов. Считай вслух.
Прут свистнул, и Тор выгнулся, хватая ртом воздух. Это было мучительно больно, дерево впилось в плоть, оставляя глубокий яркий след.
- Раз…
Вторая розга прошла внахлёст, и в месте пересечения двух полос словно иглу вогнали. Все мышцы напряглись. Тор упорно стиснул зубы. После удара следовал миг облегчения, когда тело дрожало, будто студень.
- Два…
И от криков, и от слёз он сдерживался ради того, чтобы доказать отцу свою силу.
- Три… Четыре… Пять…
Один не щадил его. Бил сильно, с оттяжкой. На шестом ударе уже прорвались глухие вскрики. Тор дёргался, жмурился, дышал часто. Дерево под его руками затрещало.
- Десять.
Последний удар заставил его заорать в голос. Отец, будто издеваясь, ударил вдоль спины, и каждый предыдущий рубец отозвался такой болью, что перед глазами взорвались белые искры.
***
Локи, затравленно сжавшийся в углу кровати, дёрнулся, когда открылась дверь. Тор еле шёл, поминутно шмыгая носом.
- Ну вот, братец, - он улыбнулся через силу. – Тебя не будут наказывать.
Локи распахнул и без того огромные глаза.
- Что?! Ты… Тор, дурак, зачем?! – он затащил брата в постель и принялся развязывать шнуровку на его рубахе, уже испачканной кровью. Ахнул, увидев вспухшие красные полосы, и кинулся к лекарям.
Тор улыбался в подушку. Спина болела, конечно, раны саднило, зубы ныли от того, как крепко он их стискивал, чтобы не закричать. Зато брат не получил наказания.
Локи скоро вернулся обратно с целебной мазью и густо намазал ему спину. Отчаянно ругнулся и намазал ещё раз.
- Ничего не получается, он заговорил розги… Тор, как же ты теперь… - он дрожащими от волнения пальцами едва дотронулся до воспалённой отметины. – Дурак, да зачем надо-то было?!
Тор тихо заворчал в подушку. Прикосновения отдавались яркими вспышками перед глазами.
- Да ты бы расплакался там, как девчонка… А потом ходить бы не мог. А я сильный, я выдержал, даже не плакал, вот что. Локи, а откуда у тебя эти штучки? Не крал же ты их, в самом деле…
- Крал.
Тор вскинул голову, удивлённо глядя на брата. Тот почему-то зло смотрел в стену, упорно отводя взгляд.
- Они мне понравились, я хотел сделать браслет. Не смотри на меня так…
Тор снова уткнулся в подушку. Они долго молчали. Локи гладил его спину, пытаясь снять боль. Магия уже сейчас давалась ему легко, учитель хвалил ежедневно, но на ранах лежала тонкая вязь заговора, не позволявшая облегчить страдания наказанного.
- Тебе было бы очень красиво с таким браслетом, - Тор говорил глухо, но Локи понял. Он скинул одежду и вытянулся стрункой рядом с братом, обняв его за шею. Тор тяжело перевернулся на бок.
Заснули они уже под утро, когда солнце снова вызолотило высокие башни дворца.
Необходимые пояснения к главе 2У́руз (ᚢ - вторая руна германского Старшего Футарка и вторая руна атта Фрейра и Фрейи. Название руны означает «дикий бык, тур» как символ первичной неуправляемой силы природы, физической силы. Значение символа Уруз может быть отнесено к дикой энергии или неудержимому потенциалу. Категория Уруз в рамках Старшего Футарка отвечает за неконтролируемую часть человеческой психики. Эта руна также может означать жизнеспособность и личное здоровье, мужество, сексуальное влечение и мужскую потенцию. Она также представляет неосознанную энергию внутри человека.
Svefn-þorn (Шип сна). У славянской сон-травы есть прямое скандинавское соответствие – шип сна (Svefn-þorn), которым Один усыпил ослушавшуюся валькирию Сигдрифу (Криничная, с. 629). Примечательно, что сну, наложенную шипом сна, соответствуют и другое свойство славянской сон-травы – его пророческий характер (Криничная, с. 628) – предполагается, что валькирия во сне могла познать тайны рун, которым учила Сигурда. Память о шипе сна сохраняется и в позднее исландское средневековье, но уже в книжной традиции, где требуется рисовать шип сна и вкладывать его в волосы, чтобы обеспечить беспробудный сон (подробнее см. Кораблёв, с. 110-111). Легендарную сон-траву пытаются распознать в простреле широколистном (Anemone patens) или простреле весеннем (Anemone vernalis) – оба из семейства лютиковых.
Friggjargras (трава Фригг). Произрастающее в Исландии растение – гренландская ночная фиалка – получила имя одной из самых известных богинь скандинавского пантеона. В народной традиции травой Фригг исландцы называют гренландскую ночную фиалку (Platanthera hyperborea). По свидетельству Афанасьева, из травы Фригг варят любовный напиток. В качестве сильного приворотного средства используется и растение-побратим (поскольку обычная ночная фиалка в Исландии не растёт) славянской народной традиции: «...наиболее действенным средством приворота служит любка двулистная, или ночная фиалка (Platanthera bifolia) из семейства орхидных (Orchidaceae). Вот почему это растение нередко называют северной орхидеей. В народе же она именуется любка, ночница, люби меня не покинь. ...В соответствии с народными верованиями именно это зелье применяется в любовных чарах». (Криничная, с. 565).
Глава 2. Уруз.Глава 2. Уруз.
(Дождь) - плач облаков, и льда угнетатель, пастуха ненависть.
Древнеисландская руническая поэма.
Описание руны Уруз.
Древнеисландская руническая поэма.
Описание руны Уруз.
Мокрые от прохладного пота пряди падали Локи на лоб, с них по носу стекали мелкие капельки. Он едва слышно пыхтел от усердия и периодически раздражённо отбрасывал мешающие волосы, пачкая лицо. Земля поддавалась его излишне тонким пальцам с трудом, но о помощи нельзя было просить.
Рассвет ещё не наступил, но горизонт уже обняло розовое кольцо: приходилось торопиться. Свефнорн прочно врос корнем в мёрзлую землю, выпустил мутно-лиловые жирные лепестки, словно нарочно подставлял листья под ногти. Локи знал, что, если хоть капля сока попадёт на голую кожу, он уснёт до вечера, его наверняка хватятся и попытаются наказать, поэтому действовал он решительно, но осторожно.
Наконец он освободил цветок с длинным корневищем, отряхнул налипшие комья земли и бережно завернул драгоценность в мокрую тряпицу.
Настой ночницы, приготовленный ночью, источал сладкий, будто приторный, аромат. Нож соскальзывал по жёсткому корню свефнорна, но в книге было сказано – мелко порубить. Локи промучился с этим несколько долгих минут, затем ссыпал кусочки корня в зелье, принявшее сразу невинно-прозрачный, а не болотный, как раньше, вид, и с великой осторожностью сквозь тряпицу и перчатки выдавил сок из лепестков.
Всё было готово. Зелье, и цветом, и запахом похожее на воду, вскоре было распределено по хрустальным флаконам и помещено в личное хранилище принца. Он быстро убрал все следы волшбы, обернулся на скрип двери и рассмеялся в голос.
Тор, заспанный, хмурый Тор супился, волосы его слежались и спутались. Вышитая рукой Фригг рубаха измялась, а штаны и вовсе держались на честном слове.
- Почему не спишь? – он силился выглядеть сурово, но получалось смешно и нелепо. Локи едва сдерживал широкую улыбку. – Ты ведь всегда встаёшь к обеду…
- Не спится что-то, - Локи сделал шаг к Тору и резко остановился, словно наткнувшись на стену. Причиной тому был мелькнувший в глазах брата испуг. Обыкновенно Тор был бесстрашен и спасал Локи от крупных мокриц и уховёрток, героически рыча и бросаясь на них.
Сейчас он, правда, быстро взял себя в руки и улыбнулся.
- Прости. На твоё лицо упали тени, и мне почудилось… Неважно. Раз уж ты встал – идём завтракать, а? Я ужасно голоден.
Локи медленно кивнул. Он стоял сейчас в лучах солнечного света, что падали сквозь витраж, и на лице его действительно была тёмно-синяя тень, а глаза, что раньше мягко сияли, обрели причудливый кровавый блеск. Тор спешно отвернулся и направился в столовую, зная, что Локи непременно последует за ним.
***
Вечером на широком парапете Тор улёгся, привычно положив голову на колени брата, и рукой собирал пока ещё не налитые дождём облака в пухлый тёмный ком. Грозы не давались ему так, как должно, но ливни вызывать он научился в совершенстве. Локи, перебирая густые жёсткие пряди, задумчиво смотрел на бушующие внизу волны. Раньше, когда они были совсем ещё маленькими, один краткий взгляд в бездну заставлял живот сладко сжиматься, и по спине бежали мурашки. Теперь высота не казалась такой уж большой, и не нужно было смотреть на Биврёст, находя в радужных переливах успокоение.
- Скоро праздник нашего совершеннолетия, - говорить было лень, но Локи обещал матери обсудить это с Тором. – Нам нужно выбрать девиц для танцев.
- Что? Каких ещё девиц? – Тор нахмурился. Облака тут же разбежались по небу, вмиг растеряв зловещую сизо-зелёную окраску.
- Обычных, Тор. В платьях. Девицы, знаешь, это такие…
- Я знаю, что такое девицы, перестань насмехаться! – он даже приподнялся возмущённо, но снова был уложен настойчивой рукой. – Мне только интересно, обязательно ли нужно плясать. Мама знает, что я в этом не силён.
- Об этом мне и следует с тобой поговорить. Я обещал матери, что упрошу тебя, - тише, Тор, ты же уронишь нас обоих!
Они встретились лицом к лицу, и взгляды скрестились, словно оружие воинов.
- Брось, это ведь всего на один вечер. Тебе не нужно будет сразу на ней жениться, - Локи натянуто улыбнулся, разрывая зрительный контакт.
- Какая разница? Не хочу танцевать, не хочу девицу! Хочу в битву, зачем нам вообще эти танцы? – Тор сердился, не замечая, что в небе сами собой рождались упругие, страшные тучи, предвестники бури и града.
- Так заведено. Ты мог бы попросить Сиф. Уверен, тебе-то она не откажет, - Локи криво усмехнулся. Несносная девка вечно задирала его, называя бабой, и пыталась мелко подгадить. Локи, конечно, мигом разгадывал её козни, но это стоило ему многих сил. Постоянная насторожённость уже сейчас не давала ему спокойно спать, и от всех он ожидал подвоха – кроме брата.
- Сиф… А она плясать-то умеет?
- Умеет, конечно. Хоть она и корчит из себя деву-воительницу, в первую очередь она фрейлина.
- Корчит? Напомни-ка мне, кто из вас двоих вышел победителем в схватке?
Локи поджал губы. Та их короткая, но позорная битва действительно принесла ему поражение, но нечестное. Никто не заметил, как Сиф, уже почти прижатая к деревянной ограде площадки, почти побеждённая, укусила Локи за руку, а оспорить победу ему не позволила болезненная гордость.
- В любом случае, я могу тебе гарантировать, что танцевать она умеет, и вы составите прекрасную пару. Она тоже двигается неуклюже.
- Но не могу же я просить её учить меня. Это недостойно будущего правителя! Локи, ты всегда выручаешь меня – помоги и на этот раз! – Тор воспользовался своим самым хитрым оружием, умоляюще глядя брату в глаза, и тот не выдержал.
- Ладно! Ладно. Я попрошу учителя, чтобы он и тебя научил, только, – Тор, не смотри на меня так! Я не стану учить тебя танцам! Я тебе не девица!
- Да? А похож…
От скользкого взгляда и какого-то неприятного тона Локи стало не по себе. Он торопливо спрыгнул на мощёную плиткой веранду и сделал два шага назад, - но Тор уже стал прежним, и тучи вновь рассеялись, будто их и не было. Локи нахмурился растерянно, развернулся на каблуках, взмахнув отросшими почти до лопаток волосами, и ушёл.
***
«Зелье пусть будет похожим на родниковую воду отсутствием и цвета, и запаха; ни пар не должен подниматься от его поверхности, ни капли – собираться на стенках сосуда. Испивший его тогда познает истинную суть всего, чего только пожелает, однако пить надобно не более и не менее трёх глотков. Первый покажется льдом, второй – пламенем, а третий же сравним будет с самой вкусной и чистой водой из горных источников… Следует помнить, однако, что зелье имеет неприятное побочное действие, в Мидгарде называемое приапизмом. Бороться с ним невозможно по причине глубочайшего сна, и наутро необходимо выкупаться в холодной воде и не вступать в бои…»
Локи недоверчиво покосился на совершенно невинный с виду флакон. По описанию вроде бы всё совпадало, но почему-то его терзало нехорошее предчувствие; а предчувствиям было положено доверять, так учила его мать, и то же втолковывали лучшие ведуньи Асгарда. Да ещё неведомый приапизм, от которого избавляться предлагалось холодом – Локи так и не нашёл в книгах значения этого слова, а спрашивать побоялся.
Наконец решившись, он прикрыл глаза, не без труда вынул плотно притёртую пробку и сделал первый глоток.
Книга не обманула. По горлу будто прокатился кусок льда; это ощущение, правда, прошло подозрительно быстро, Локи даже почудилось, будто его губы приобрели такую же синюю окраску, какая бывала после долгих купаний в озере. Отдышавшись, он зажмурился и глотнул ещё.
На сей раз на ногах удержаться не удалось. Локи, кашляя, припал на одно колено. Изнутри всё горело, казалось – открой глаза, и будешь дышать пламенем. На глазах выступили слёзы, и Локи торопливо и жадно хлебнул ещё, почти слыша несуществующее шипение и видя пар, поднимающийся от глотки.
Он осторожно встал, запер дверь и неспешно разделся. Голова уже начала тяжелеть, каждый взмах ресниц давался с великим трудом. Он лёг в постель, дважды повторил формулу, которая должна была позволить ему прозреть будущее, и забылся глубоким сном.
***
Тор, ворча себе под нос что-то, брёл по гулким анфиладам. Тело страшно ныло после изнурительных уроков танца, а он по-прежнему не продвинулся ни на шаг. Обычно послушные руки и ноги жили собственной жизнью, он наступал на ноги хрупкой служанке, то слишком сильно, то чересчур слабо сжимая её в объятиях, и стыдился себя бесконечно. Колкие комментарии строгого учителя совершенно не добавляли радости.
Он вошёл в их общую с братом залу, в которой уютно потрескивал камин и лежали мягкие шкуры, уже немного вытершиеся под их телами. Локи любил здесь листать свои тяжёлые книги, искусно переплетённые и с золочёными рунами. Тор обязательно ложился рядом, и иногда Локи читал ему вслух сказания о доблестных воинах. Тор засыпал, убаюканный тихим мягким голосом, и никак не мог узнать, отомстил ли Вёлунд своим врагам. Локи устраивался почти под ним, потому что вечно мёрз и тянулся к теплу. Просыпались они, когда угли в камине прогорали, и Локи едва слышно бранился, разминая ноющие кости.
Тор почти прошёл было мимо покоев брата, но его внимание привлекла полоска света, переливчатая и манящая. Он помялся немного на пороге, помня о просьбе брата не отвлекать его во время занятий колдовством, но не выдержал и толкнул тяжёлую дверь, ожидая увидеть каких-нибудь чудесных созданий из огня или воды.
Этого не случилось. Локи спал, но грудь его вздымалась не мерно, как обычно бывает у спящих, а часто. Он разметал все подушки и одеяла, дышал неглубоко и неровно, из-под его рёбер словно вытекали золотые и серебряные потоки, отсветы которых Тор и видел под дверью.
Зачарованный, он подошёл прямо к брату. Причудливые сплетения магических токов бросали отсветы на лицо Локи, и ресницы трепетали, а искусанные губы будто полыхали. Тор заметил небольшой флакон с жидкостью и понюхал: показалось водой. Он растерянно смотрел на брата. Раньше он считал его волшбу трюкачеством, порождённым бессилием, и смеялся над попытками использовать колдовство в бою. Теперь же он видел, как комната заполняется вязью, и от пола поднимаются в воздух руны, тающие так быстро, что успеть прочесть – невозможно, и в центре комнаты Локи, мечущийся на кровати, тонкий и желанный.
Тор зажал губы рукой, успев лишь на секунду задуматься о брате так. Раньше он ловил себя лишь на мыслях о том, что Локи похож на девчонку, да порой примерял на него платье в своих мыслях, но теперь всё было иначе. Совсем иначе.
Необходимое пояснение к главе 3Ту́рисаз (др.-исл. Þurs) — искусственно восстановленное наименование третьей руны германского алфавита.
Глава 3. ТурисазГлава 3. Турисаз
Шип непомерно остер: горе тому,
Кто коснется его рукой; беспощадно
Жалят тернии всех, кто приблизится к ним.
Англосаксонская руническая поэма.
Описание руны Турисаз.
Кто коснется его рукой; беспощадно
Жалят тернии всех, кто приблизится к ним.
Англосаксонская руническая поэма.
Описание руны Турисаз.
Наутро за завтраком они оба молчали, и Локи был непривычно, в синеву, бледен, а Тор - хмур. Фригг разглядывала то одного, то второго. Сыновья почти ничего не съели, и если для Локи это было практически нормой, то вечно голодный Тор вызывал беспокойство. Из-за стола младший принц выскочил первым и убежал – видно, в библиотеку. Тор едва заметно (конечно, это не укрылось от глаз царицы) дёрнулся, но стиснул зубы и остался на месте. Он даже запихнул в себя большой кусок поджаренного до хрустящей корочки мяса. Впрочем, Фригг не была уверена в том, что сын хотя бы понял, что он только что съел. Она удержала просящим взглядом Тора за столом, и тот маялся до ухода Одина. Говорить ему явно не хотелось.
- Что с тобой, сын? – она обошла стол и присела рядом с ним, с тревогой и любовью вглядываясь в светлые глаза. Тор чуть скривился.
- Я устал от уроков танцев, матушка, - Тор никогда не умел врать так, как делал это Локи.
- Ты ведь понимаешь, что это нужно тебе? – Фригг мягко привлекла к себе сына и поцеловала в лоб. Тот шумно засопел. – Тор, вы с братом – наследники трона. На этом балу будут гости, и в том числе те, с кем тебе или Локи, возможно, придётся враждовать. И ты должен продемонстрировать не только отвагу и доблесть, в чём никто не сомневается.
- Матушка, в бою я не стану танцевать. А жениться не хочу, - обида в голосе Тора была почти детской.
Фригг мелодично рассмеялась и погладила его по голове.
- Твой отец, когда я впервые увидела его, тоже совершенно не умел танцевать, - женщина прекрасно знала, каким образом можно заинтересовать Тора. Вот и теперь он во все глаза таращился на неё, жадно ловя каждое слово. Даже в детстве он уделял рассказам о подвигах отца куда большее внимание, чем даже легендам о самых славных битвах Мидгарда. – Но он научился, и тогда я полюбила его. А ещё, - Фригг лукаво улыбнулась, - это помогло ему в боях. Танец развивает и укрепляет тело, учит быть плавным и гибким, когда это необходимо.
- С Мьёльнирром мне не нужна будет гибкость, - Тор рассмеялся, но Фригг уже видела, что убедила его. Она снова поцеловала сына в лоб и отпустила, глядя вслед.
Конечно, она не поверила ни единому слову.
***
Локи плыл в багряном мареве, и ощущения были невероятно странными: как будто он в воде, но легко дышит. Перед глазами вставали яркие картины, видения, полные неясных образов. Великанша со сморщенным лицом. Гигантский змей, сжимающий Мидгард в кольцо и ломающий его, словно хрупкую яичную скорлупку. Волк, пожирающий солнце, и восьминогий жеребец, оседланный Одином. Локи привиделся и мужчина, смутно знакомый, привязанный к скале и содрогающийся от яда, капающего на его лицо. Женщина, что держит над ним тонкую чашу, и двое мальчишек, один из которых - выпотрошенный. Локи силился разглядеть в этих картинах то, что относилось к его будущему, но увидел только могучего воина, в котором без труда узнал Тора: с молотом, яростно бьющегося, а потом – в колеснице, запряженной козлами, и рядом с ним женщина с золотыми волосами.
Он промучился так всю ночь. Под утро образы мелькали совсем уж нестерпимо быстро, и наконец остались лишь серебряно-золотые руны, гласившие: Рагнарёк.
Локи очнулся утром. Остатки вязи истаивали, комнату наполнял душный сладкий запах, мышцы сводило так, будто он всю ночь скакал на непослушном жеребце. Взглянув вниз, Локи тихо выругался. Щёки его залил румянец. Теперь он понял, о каких побочных эффектах говорил создатель зелья: клятое тело предало его, и на животе красовались позорные белесые пятна. Он торопливо схватил покрывало и отправился в купальню.
Служанка ахнула, завидев его, и кинулась было греть воду, но он остановил её величавым жестом; ещё одним попросил удалиться. Локи опустился в каменную чашу, наполненную почти остывшей водой, и обхватил себя за плечи. Дрожь немедленно принялась терзать его, кожа покрылась мелкими гадкими мурашками, а губы посинели. Зато наконец ушло томящее возбуждение. Локи немедленно вылез, как только заболело внизу, и, дрожа, принялся растирать плечи полотенцем.
***
Пот тёк по телу градом, и в конце концов Тор просто сбросил рубашку. Стайка фрейлин в углу тренировочной площадки встрепенулась, и он натянуто улыбнулся девицам, слушая их визги. Их прелести, стыдливо прикрытые, совершенно не притягивали сейчас взгляда, и на томные многозначительные улыбки он лишь удивлённо вскидывал брови, только потом понимая, что именно обещали ему лукавые взоры из-за приподнятого плеча. Он мог поклясться драгоценнейшим из сокровищ Асгарда, что ни одна из них не даст ему того, что дал Локи этой ночью, сам того не зная.
Локи всё вился на постели. Казалось, что в его теле совсем нет костей, он похож был на маленькую храмовую куфию. В зверинце Одина водилась одна такая. Яркая, чёрная с золотым, змейка, не слишком ядовитая, но она ухитрилась рвануться и цапнуть Тора в щёку, когда тот потянулся погладить. Прямо как Локи.
Тор осторожно сел на постель и потянулся к брату. Тот, обычно дёргающийся от любой ласки, ответил на прикосновение к плечу тихим вымученным стоном. Ладонь жгло то ли холодом, то ли жаром, и Тор, закусив губу, повёл рукой ниже.
Казалось, что Локи снится удивительный сон. Возможно, даже с валькириями. Почему-то эта мысль заставила Тора нахмуриться, но он не успел всерьёз обидеться: Локи от случайного прикосновения к соску захрипел и выгнулся, запрокинув голову и хватая жадно губами воздух. К его шее прилипли пряди смоляно-чёрных волос. Тор снова зажал рот. Он даже не знал, какого чувства в нём было больше теперь: страха или желания. Локи хотелось касаться – но хотелось и бежать от него без оглядки, хотелось даже прижаться губами к бледной коже, покрытой мелкой испариной, дрожащей серебром и золотом – и хотелось никогда больше не видеть брата таким.
Тор никогда не бежал от трудностей. Он гордился этим своим свойством, хоть оно не раз приносило беды. Сколько его наказывали за Локи – не счесть, но Тор считал это долгом старшего брата и безропотно терпел наказания. Теперь уже он понимал, что каждого наказания он ждал подспудно, потому что после этого его утешали нежные руки, потому что засыпали они тогда непременно в объятиях друг друга, и не было муки слаще, чем боль в исполосованной розгами, а позже – и плетью, спине, когда запах волос младшего брата пробирается, кажется, прямо под кожу.
Сейчас справиться со страхом было нелегко. Тор не знал, волшебство ли заставило Локи уснуть, или, наоборот, сон вызвал волшебство. Он не знал, проснётся ли брат, и что ждёт его, Тора, когда Локи поймёт, что с ним творил безумец. Думать об этом не хотелось, а побеждать мысли Тор умел всегда.
Он решительно забрался на кровать и навис над Локи. Тот часто дышал, страдальчески изломав брови, и тянулся к теплу его тела. Тор закрыл глаза и кинулся в омут с головой.
Губы брата, нервные, вечно искусанные, оказались солоновато-горькими на вкус и необычайно мягкими. Тор, шалея от собственной наглости, целовал их вначале осторожно, а потом всё жарче, посасывая, чуть кусая. Локи попытался вдохнуть, разжав белые зубы, и Тор немедленно скользнул языком в ледяной жар его рта. Целоваться он учился на фрейлинах, и весьма преуспел: в последнее время девчонки даже пищали и обмякали, когда он игриво зажимал их по тёмным уголкам замка.
Но ни один стон фрейлин не вызывал в Торе такой бурной дрожи, как тихий, сдавленный – брата. Терпение, которым сын Одина и без того не отличался, совсем его покинуло. Он сгрёб Локи в охапку и принялся жарко целовать, придерживая за затылок, оглаживая нежную кожу, чуть сжимая и теребя соски так, как нравилось ему самому. Тор не был совсем уж невинным: давно уж, года три назад, он случайно забрёл в библиотеку и нашёл там книгу, описывающую таинства любви. Книга до того распалила его воображение, что через несколько минут он очнулся, словно ото сна, среди полок в библиотеке, рука его была в штанах, а в руке – влажно и липко.
С тех пор, познав блаженство, которое несли всего лишь развратные мысли, он каждую ночь ублажал себя руками. Фантазия его была довольно скудной, но любопытство – неутомимым. Тор изучил своё тело почти в совершенстве и теперь желал проверить, насколько брат отличается от него.
Впрочем, здесь его ждал полный провал. Сейчас, когда Локи был настолько возбуждён, от каждого прикосновения он стонал, поцелуи заставляли податливое тело трепетать, и Тору захотелось большего. Он погладил Локи сквозь шершавую ткань, и тот едва не взвыл. Сон его был, видно, так крепок, что даже настолько постыдные ласки его не нарушили, и тогда Тор осмелел.
Член брата, гораздо меньше, чем его собственный, ложился в руку едва не послушней, чем рукоять булавы или молота. Тор, затаив дыхание, двинул ладонью пару раз и был награждён громким, щемящим душу стоном. Возбуждение затопило его рекой, он перехватил Локи поудобнее и принялся выцеловывать на шее, плечах и груди узоры, слизывать капли пота, он накрывал губами соски, чувствуя крупную дрожь, он гладил, сжимал, он делал всё, чтобы Локи было хорошо – и Локи награждал его восхитительными звуками. Раньше Тор всерьёз думал, что брат умеет ртом только говорить гадости да иногда рассказывать истории, но теперь он отдал бы всё, чтобы только слышать мягкие переливы низкого голоса вечно.
У всякого тела есть предел. Локи, прогнув спину так, что захрустело где-то внутри, кончил, забрызгав живот тонкими струйками, и полубезумный Тор впервые в жизни ощутил его вкус. Он сам, не помня себя, тёрся пахом об узкое бедро, хрипло стонал, позабыв всякий стыд. Его затопило волной, закружило в водовороте, и пришёл он в себя как раз вовремя. Волшба уже начинала тускнеть, а Локи, всё ещё возбуждённый, дышал куда спокойней и глубже.
После позорного побега и отстирывания руками пятен на изнанке штанов Тор поклялся себе никогда не поддаваться больше подобным чарам.
Для обзоров