Автор: VikaDark
Пейринг: Тор/Локи
Жанр: слэш, юмор, стёб
Рейтинг: NC-17
Объем: мини
Дисклаймер: Кесарю кесарево, а нам чужого не надо.
Саммари: Послали в Альвахейм с визитом? Не забудьте Локи, а то он может обидеться и коварно отомстить. Коварный Локи вообще такой коварный.
Предупреждения: мат, кинк
Статус: закончен
От автора: Вдохновившись картинкой, автор скреативил такой вот фик
На заявку
читать дальшеДвенадцатое правило Асгарда: «Боги не матерятся».
_____________________
Иногда Тору кажется, что боги послали ему Локи в наказание за какие-то неведомые грехи. «Персональное проклятие Тора Одинсона», - так думает Громовержец. Но потом вспоминает, что они вроде как сами боги, и если кто-то и может послать Локи, то только он сам. Матом.
Но, как известно, боги не матерятся. Особенно не матерятся боги, отправленные в Альвахейм с визитом уважения. Самим Одином Всеотцом.
Печально, но как бы Тору не хотелось порадовать папу, торжественная речь напрочь вылетела из головы… Когда Громовержец увидел это.
«Это» щурилось на полуденное солнце и улыбалось так радостно-приветливо, что хотелось врезать с разворота.
Тор прикрыл глаза и дрожащими пальцами потер переносицу.
Ну, конечно же, Локи.
Локи, вылезший со свитой асов из портала. Локи, радостно пискнувший при виде брата.
Локи, зашнурованный в корсет.
Локи, оглаживающий складки целомудренно-закрытого платья.
«Чертов трикстер», - вздохнул Тор.
Веселье только начиналось.
- Знаешь, таких как ты, нужно душить в младенчестве, - всего на один танец Тор сумел добраться до своей «дамы», поскольку эльфийских мужей хлебом не корми, дай потанцевать с асгардской красавицей.
Тор возмущенно сопел, скрипел зубами, но все же натянуто улыбался и кивал, когда очередной светлый просил соизволения «украсть даму на танец».
«Украдите его насовсем! - так и хотелось крикнуть Одинсону, когда он видел очередного эльфа, сжимающего зашнурованную талию брата. – Избавьте меня от напасти».
Но никто из рода Альвов читать мысли не умел. К великому счастью, надо сказать.
Потому что обещания «оттрахать свою даму по окончанию» пира было единственной связной мыслью Громовержца. И её, судя по всему, заело на «повторе».
- Так почему же меня нужно душить? – повторил свой вопрос Лафейсон, томно выдохнув его на ухо Громовержцу.
- Чтобы асгардским красавицам не было завидно. А альвахеймские мужи жестоко не разочаровались. В итоге, - умудрился пошутить Тор.
Локи улыбнулся почти незаметно, кончиками губ. А вот глаза – подведенные и оттого кажущиеся еще большими – посмотрели на Тора совершенно по-блядски, давая обещание не разочаровать Одинсона сегодня вечером.
Громовержец тяжело выдохнул и сжал «даму» в объятиях, гораздо менее целомудренных, нежели предполагалось танцем. Локи вздрогнул – в бедро уткнулось доказательство «братской» любви…
А потом танец кончился, и Тору оставалось только выпустить «даму» из захвата и снова уступить её очередному остроухому недоумку.
Жизнь несправедлива. Но боги не матерятся.
«Но иногда так хочется», - вздохнул Тор.
- Я тебя ненавижу, Лафейсон, - Тор эту фразу не прошипел – прорычал, когда за ними закрылась дверь гостевой спальни.
Он схватил брата за руку, сдавливая с силой, притягивая к себе, - Локи должен был поморщится от боли, но трикстер лишь продолжал улыбаться. Пошло и призывно, как умеет только он.
- Скажи еще, что тебе не понравилось увиденное.
- Ты чуть не сорвал прием!
Лафейсон изогнул бровь:
- Это ты чуть его не сорвал. Когда забыл приветственную речь.
Слова ётуна – правдивые и оттого еще более взбесившие – окончательно вывели Тора из себя. И он ударил брата по лицу, наотмашь.
Локи тихо охнул, но не отшатнулся, не попытался вырваться. Посмотрел на Тора, все также улыбаясь, прижал его пальцы к разбитой губе.И провел по ней языком, медленно, слизывая кровь, касаясь шершавым кончиком подушечек пальцев.
Тор судорожно втянул воздух и совершенно обезумевшим взглядом взглянул на Лафейсона:
- Таких, как ты, в Мидгарде называют…
- Ш-ш, братец, боги не матерятся, - усмехнулся Лафейсон, а затем резко развернулся к нему спиной. – Расшнуруй это безумие, а то я задохнусь.
Громовержец не сразу сообразил, о чем говорит брат, и только несколько секунд спустя понял: корсет, Локи просил снять с него корсет.
Что ж, раздевать Лафейсона было одним из самых любимых занятий Тора Одинсона.
Он уже было потянулся к шнуровке, но… маленькая месть еще никому не навредила, верно?
Тор ухмыльнулся, а затем ухватил брата за талию, что есть силы прижимая к себе.
- Что ты… - Локи действительно не шутил, говоря, что задохнется.
Корсет, рассчитанный на грудное женское дыхание, буквально вытолкнул весь воздух из легких трикстера. И последние полчаса голова Лафейсона кружилась, а ноги подкашивались отнюдь не от возбуждения.
Собственная бурная фантазия сыграла с ним злую шутку, а тут еще Тор с внезапным желанием «ужасной мести».
Рука Одинсона скользнула к наглухо закрытому вороту платья: Локи почувствовал пальцы брата на шее, затем они спустились чуть ниже, по груди, вдоль затянутой талии и накрыли рукой пах. Член тут же привычно отозвался на грубые ласки, оттопырив шелковую ткань.
- Мой милый брат, - улыбнулся Тор, одной рукой обхватывая трикстера за зашнурованную талию, а другой задирая юбки. – Захотел побыть девушкой, так уж изволь до конца.
Подъюбник был неожиданно узким: задрать его, не выпуская Локи из захвата, возможности не представлялось – и Тор, на мгновение замешкавшись, рванул ткань на себя.
Жалобно затрещал шелк, и столь же жалобно заскулил Лафейсон: Тор, увлекшись, слишком сдавил в объятиях зашнурованную талию, – и трикстеру показалось, что он услышал треск собственных ребёр.
- Пожалуйста, Тор, - взмолился бог обмана.
А Тор уже задрал юбки чуть ли не на голову ётуну, и огладил обнаженные бёдра:
- Пожалуйста, «что»? Взять тебя, трахнуть, отыметь?
- Сними с меня это злоёбучий корсет, сволочь! – взвыл Лафейсон, чувствуя, как пальцы брата скользят между ягодиц.
А затем бог грома повалил его на кровать. Казалось, ткань платья была везде: неужели три метра зеленого шелка могут так испоганить жизнь?
«Три метра зеленого шелка и сорок отверстий корсета», - мрачно подумал Лафейсон, отчаянно барахтаясь в задранных уже в прямом смысле «на голову» юбках.
Все-таки ноги у трикстера были длинные – таковым соответственно был и подол, в который, как в кокон, попал Лафейсон.
Что было совершенной неожиданностью – так это почувствовать между ягодиц горячее дыхание брата, а затем его влажный язык.
«Да провались ты со своим риммингом, Тор», - пробормотал Локи.
Запутавшись в собственном платье, уткнувшись носом в темный шелк, разложенный Тором в коленно-локтевой, - нет, не так рисовал себе сегодняшний вечер бог обмана.
Ему представлялось, как он появится на пороге спальни: кажущаяся черной в неровном свете факелов ткань подчеркнет изящный силуэт, и Одинсон, не в силах сдержать восхищенного вздоха, замрет на кровати. Позволяя своей царице, своей богине взойти на ложе, как на трон, и слиться с ним в…
Короче, как говориться: думалось да казалось – а оказалось…
Локи еще раз чертыхнулся. Боги не матерятся, но иногда без мата – никуда.
Коварный корсет мешал нормально дышать, накатившее возбуждение – нормально думать, и все, что оставалось Лафейсону – это тихо постанывать в такт сменившим язык пальцам.
Тор как будто издевался, затянув римминг, а затем резко оборвав его, введя сразу три пальца в растянутую задницу.
О том, чтобы избавиться от корсета, Локи уже и не мечтал, но расслабиться и получать удовольствие все равно не получалось. Грудная клетка горела огнем, каждый вдох отзывался болью, а от выдохов предательски кружилась голова.
Тор шептал брату на ухо какую-то похабщину: что-то о шлюхах, конях и процессе их соития, но Локи было не до этого. Локи пытался дышать.
Но, даже несмотря на перетянутый живот и сдавленные легкие, возбуждение – странное, болезненное – все равно неумолимо накатывало на трикстера.
Как откровение, он принимал реакцию собственного тела на происходящее: когда одна часть мечтает сдохнуть, а другая – настойчиво требует продолжения. Безумие, но какое-то сладостное безумие.
Наконец, Тор совершил два благих дела: высвободил Лафейсона из вороха юбок, просто оторвав их к чертям, и заменил пальцы членом, усмехнувшись на отборный мат Локи:
- Ш-ш, боги не матерятся. Забыл, братец?
Подмяв под себя Лафейсона в состоянии близком к обмороку, Тор сдавил пальцами и без того передавленную талию. Трикстера перекосило:
- Садист хренов, - прошипел Локи, чувствуя, как брат задал тяжелый, не щадящий его задницу темп.
- Есть у кого учиться, - ухмыльнулся Тор, - вверх садизма было мучить меня целый вечер этим долбанным платьем. Не стыдно,а, Лафейсон?
- Трикстерам… ах… не бывает… стыдно.
Локи вздрагивал под рваными толчками, Локи проклинал собственную бурную фантазию и ролевые игры, и стонал, стонал, стонал: «Пожалуйста…»
(Не понятно, о чем он просил брата: то ли двигаться быстрее, то ли все это прекратить, то ли снять чертов корсет, ставший единственным элементом одежды, оставшемся на Лафейсоне).
И когда перед трикстера глазами все поплыло, а член предательски уперся в зашнурованный живот, Тор соизволил сделать это – вспороть неизвестно откуда выуженным кинжалом треклятую шнуровку.
Локи судорожно вздохнул, хватая ртом воздух. И вздрогнул всем телом – впервые бог обмана кончил от того, что его раздели.
И это, черт возьми, был самый мощный оргазм в его трикстерской жизни.
Еще пару тяжелых толчков Тора, – и они вместе, обессиленные, но довольные, упали на кровать.
Локи отпихнул подальше ненавистную скорлупу корсета и выдохнул:
- Заебись… Хорошо-то как.
- Придурок ты, Лафейсон, - улыбнулся брату Тор и сгреб его в охапку. – Чтобы больше мне никаких платьев.
- М-м-м, больше никаких корсетов – это точно, да и длинные платья – это чересчур, - Локи блаженно уткнулся в широкую грудь Одинсона. И, уже проваливаясь в сон, он задумчиво пробормотал. – Но чулки с юбками еще никто не отменял.
«Охренеть, - удивился Тор. – Ну, у него и фантазии».
Но Локи – это Локи, и каким бы ебучим трикстером он не был, Громовержец любил его: от мизинцев ног и до… блядски накрашенных глаз.
«Очешуеть», - в который раз подумал Тор.
Боги не матерятся.
Но иногда можно.