Genius loci
Название: Выковать бурю
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Тип (категория): слеш
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 3Глава 3
Тор вырубается в считанные минуты. Корень южного остролиста, по пригоршне золота за щепотку, даже ему не перебороть. Лучшее снотворное если не во всех девяти, то по крайней мере, хотя бы в нескольких мирах. Локи не поскупился приобрести его у старой знахарки в одном из походов, где его брат в очередной раз доказывал, что асгардская справедливость самая справедливая, а если кто-то не согласен, то пусть выйдет вперед и скажет это Мьёльниру.
Оставив Тора в опочивальне, Локи бредет к бассейну. Почти что с омерзением сдирает с себя грязную одежду и торопливо спускается по ступеням в теплую воду. Его все еще трясет после спора с Одином — не снаружи, внутри. Упрямство Всеотца могло стоить его сыну руки, но, наверное, в понимании царя Асгарда это мелочи. Локи злит такая слепая приверженность собственноручно созданным законам во имя сомнительной иллюзии всеобщего порядка. У каждого правила есть исключения. Порядок без хаоса по сути своей пуст и бессмыслен, потому что в идеальном мире нечего упорядочивать.
Локи делает глубокий вдох, закрывает глаза и опускается под воду с головой. Блаженное безмолвие. Локи позволяет себе раствориться в нем, пока хватает дыхания, а затем резко выныривает, фыркая и растирая сомкнутые веки. В ушах эхом отдается чужое сердцебиение.
Линорма мертва, но ее сердце — еще нет. Оно живет своей, отдельной, пугающей жизнью и сейчас зовет к себе.
Локи торопливо смывает с себя грязь, невольно кривясь, когда задевает пальцами рассеченный висок. Кровь все еще сочится, и это больше раздражает, чем беспокоит. Тратить сейчас даже малую толику сил на простенькое заживляющее заклинание Локи не решится — слишком велик риск не справиться, когда это будет действительно необходимо. В вырванном сердце магии столько, что Локи не знает, сумеет ли сдержать ее, когда та вырвется. А в том, что это произойдет, у него нет ни малейшего сомнения, ведь он собственноручно намерен ее выпустить.
Локи выбирается из воды и, наспех обтеревшись, натягивает чистую одежду.
- Тор? - проверяет он на всякий случай, вернувшись в опочивальню. - У тебя Мьёльнир стащили.
Но брат даже не вздрагивает. Дрыхнет, как наигравшийся ребенок. За него можно теперь не волноваться, однако Локи не упускает случая оставить ему короткое язвительное письмо, чтобы «подсластить» пробуждение.
Тор, конечно, вспылит, но ничего не поделаешь. Переживет.
Локи шепчет камням приказ, и те расходятся, впуская хозяина в его маленькое святилище. Это было первым умением, которое он освоил, когда начал изучать магию, — разговор с духами камней. Поскольку они всегда были под рукой, ему не пришлось выискивать объекты для практики — годилась любая стена. Поначалу духи отвечали неохотно, бормотали что-то, вялые, апатичные, тяжелые, как сама их плоть. Но Локи был терпелив, и это воздалось ему сторицей.
Камни многое знают. Многое видят и слышат и многое могут поведать, умей только расспросить. И Локи расспрашивал — днями, ночами напролет, засыпал на полу, прямо у стены, так и не добравшись до ложа, слишком жадный до новых знаний и секретов. Поэтому когда пришло время решать, где найти место, спрятанное от чужих глаз и в то же время донельзя близкое, он недолго думал. Духи камня поворчали немного, для порядка, но не отказали.
Когда проход смыкается за его спиной, Локи, наконец, может вздохнуть спокойно. Под самым носом у Всеотца, невидимый ни его воронами, ни верным стражем Хеймдалем — это ли не повод считать, что годы упорных трудов, терпения и лжи все-таки принесли свои плоды? Локи думает, что да.
Сердце линормы, накрытое светящейся сферой, покоится в глубокой чаше. Вздрагивает, бьется, сыплет радужными искрами. Локи подходит ближе, не в силах отвести от него взгляд, и ему кажется, что это самое восхитительное из того, что он видел в своей жизни.
Магия пугает всецело полагающихся на свою силу асов.
Магия для слабаков и трусов, говорят они.
Магия — вне закона.
Губы Локи расплываются в самодовольной, сумрачной усмешке. Многое ли знают асы о том, чего страшатся, словно малые дети? Даже всевидящий Один. Особенно он.
В детстве Локи спрашивал у Игдрассиля, почему он не такой, как все. Сегодня он благодарен за это.
За то, что свободен быть не идеальным.
Когда Локи накрывает рукой защитную сферу над сердцем линормы, ему кажется, что по телу будто пробегает молния. В ушах звенит, и очертания комнаты плывут перед глазами. Чуждая магия кричит и воет под ладонью, а Локи хочется смеяться, нервно, истерически, чтобы дать хоть какой-то выход накрывающему его лихорадочному возбуждению.
Ни в одном из походов он не встречался ни с чем подобным: сердце зверя, до краев напитанное волшбой, отнюдь не обычное зрелище даже здесь, в сияющих чертогах Асгарда. Пусть Один хмурит брови, пусть неодобрительно каркают его бестолковые вороны, но Локи все равно выяснит, что за чудо достал ему в подарок брат, и, конечно же, как можно сотворить еще одно такое же.
Все прочее забывается.
Кажется, проходят дни. Может, недели. Локи не знает, и ему все равно. Он не покидает свое убежище, он плетет тонкую, иллюзорную сеть заклинаний и накрывает ею бьющееся сердце, пытаясь понять, что за магия в нем сокрыта. Это изматывает не хуже сражений, но Локи не собирается останавливаться. Он как нашедший новую травинку знахарь. Его снедает любопытство, жажда открытий.
Что ты такое, спрашивает он у комка плоти. Что ты можешь? Кто сделал тебя таким?
Сердце линормы не торопится раскрыть ему свои секреты.
Сеть исследующих заклинаний расползается на глазах почти сразу, не выдерживая мощи чуждой магии. Нужно найти другой способ. Невидимый ни кем из слуг Локи возвращается в свои покои, чтобы попытаться отыскать ответы в книгах. Он проводит у полок немало времени, выбирая то, что по его мнению, должно помочь, и возвращается сюда еще четыре раза, потому что книг слишком много, и ему не хватает рук. Когда один из фолиантов падает, выскользнув из напряженных пальцев, рядом кто-то испуганно взвизгивает. Локи досадливо морщится, оборачиваясь, и видит в дверях кабинета побелевшую от ужаса служанку. Наверное, пришла прибраться, думает Локи, и лишь спустя несколько секунд вспоминает, что все еще под покровом невидимости. А значит та кипа книг, что он держит, выглядит для служанки просто парящей в воздухе.
Локи не делает даже попытки что-либо исправить. Ему нет никакого дела до служанки, гораздо больше его интересует вон тот том о магических животных всех девяти миров, за которым он тянется.
Судя по торопливому топоту, служанка в панике сбегает. Отлично. Чем меньше желания у слуг будет сюда соваться, тем спокойнее Локи сможет работать. Чистота простыней на собственной постели и слой пыли на полках волнует его сейчас в последнюю очередь.
Старые страницы шелестят под пальцами, кожаные переплеты гнутся с протестующим скрипом, но того, что Локи хочет узнать, в книгах нет.
Линормы не используют магию. Линормы никогда не водились близ Асгарда. Линормы не могут пересечь границы миров без чужой помощи. Так какого же ётуна одна из них забыла в здешнем лесу?!
Локи вздрагивает, понимая, что только что сказал вслух.
Это так похоже на асов — винить во всех бедах ётунов, даже не сделав попытки разобраться. Локи живет среди них слишком долго, и временами начинает думать так же, как они. Жестокая ирония, если вспомнить, чья кровь течет в его венах.
Очередная книга отправляется на пол, к стопке десятков таких же. Локи устало трет переносицу, закрывая глаза, и, кажется, ненадолго проваливается в беспокойный сон. Который сейчас час определить не удастся - в его убежище нет окон, оно зажато между измерениями; крохотный карман, который он сам для себя выкроил. Локи это вполне устраивает. Пользуясь ходами, которые послушно открывают для него камни, он пробирается на кухню. Стряпчие заняты каким-то пирогом, наверное, к обеду, в воздухе витает запах похлебки и специй, и, вновь незамеченный, Локи утаскивает из-под локтя стряпухи блюдо с тушеными овощами, мясной рулет и кувшин медовухи. Правда, вкус ему безразличен — его мысли заняты другим. В собственной голове одну за другой он выдвигает, обосновывает и опровергает гипотезы о том, как линорма, столь чуждое для Асгарда создание, могло оказаться здесь.
Локи почти не спит, и чем дальше, тем реже наведывается на кухню. Голод и усталость отходят на второй план, забываются, как нечто отвлекающее от цели, и когда в голову ему приходит мысль о том, что, возможно, дело не в самом животном, а в составе магии, которой накачано его сердце, это пьянит сильней, чем чаша самого крепкого эля. Локи ветром несется в дворцовую библиотеку. В одиннадцатом проходе слева, восьмой стеллаж, где-то на верхних полках, он помнит, стоит та самая книга. Наверное, сам Один-Всеотец не помнит, как она очутилась в Асгарде. Кто был столь отважен и глуп, чтобы рискнуть украсть у цвергов то, что принадлежит им по праву? Локи хотел бы посмотреть этому хитрецу в глаза, хотя вряд ли тот жив до сих пор.
В коридорах дворца сегодня необычайно людно: все куда-то спешат, за стенами слышен призывный рог эйнхериев. Воинские игрища в Вальгалле. Локи приходится жаться к стенам, чтобы не задеть ненароком мимо проходящих. Даже невидимый, он не бестелесен, и любой ас поневоле насторожится, столкнувшись на пути с незримой преградой. Вынужденная осторожность раздражает. Когда коридор, наконец, пустеет, Локи, подгоняемый нетерпением, несется к библиотеке со всех ног. И едва не налетает на Сиф за следующим поворотом. Столкновения удается избежать только чудом. Сиф как раз поворачивается, чтобы позвать отстающего Тора, и Фандрал поддерживает ее призыв, в то время как Локи распластывается по стене, задержав дыхание.
Тор явно не торопится догонять друзей. Он стоит напротив дверей в библиотеку, и это очень некстати, поскольку как раз туда Локи и нужно попасть. Когда троица воинов проходит мимо, он осторожно, неслышно выдыхает. Отталкивается от стены и торопится к библиотеке. Тор все еще перед дверьми, в несвойственной ему задумчивости. Локи сбавляет шаг и замирает на миг, не решаясь пройти мимо брата, даже невидимый. Пытается выровнять дыхание и, неуверенный, что справится, зажимает себе рот рукой. Тор реагирует мгновенно: чувствует ли движение воздуха, слышит ли стук чужого сердца, Локи не знает, но брат вскидывает голову, хмурится. Его ноздри раздуваются, как у породистого жеребца, учуявшего поблизости человека. В следующий миг он уже тянет вперед руки, и Локи поспешно отшатывается, ускользая из его хватки.
- Тор! - зовет его Фандрал. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор недовольно кривится и идет догонять друзей.
У Локи разве что колени не трясутся. Еще чуть-чуть, и угодил бы прямиком в лапы старшего братца, а из его хватки не так-то просто вырваться, уж Локи знает. Он позволяет себе перевести дыхание, лишь когда Тор скрывается за поворотом.
Он слишком близок к разгадке, чтобы тратить время на пустые объяснения. К тому же Тор, судя по всему, снова может пользоваться недавно раненой рукой, а значит, вернется к поединкам и пирам. Подходящая компания у него есть, и в опеке младшего брата он абсолютно не нуждается.
Нужная книга попадается на глаза не сразу. Локи тратит как минимум пару часов на детальное изучение двух огромных стеллажей и уже почти отчаивается найти искомое, когда толстый потрепанный том сам падает к нему в руки.
«Как выковать бурю».
В этой книге едва ли сотая часть секретов цвергов, но Локи не нужно все. Локи нужна зацепка, толчок, крохотный намек на то, как можно вложить в предмет хотя бы горсть магии. И он не ошибается в выборе.
Мягкость кошачьих лап, шелест камыша, вой ветра, рыбья чешуя — цверги могут выковать сокровище из чего угодно, будь то металл, цвет, запах или звук. Локи собирается воспользоваться этой мудростью, но отнюдь не для того, чтобы попробовать оспорить их мастерство. Он проводит в библиотеке весь вечер и всю ночь, и вернувшись в убежище, хочет всего лишь присесть ненадолго, но едва опускается на пол, как его накрывает сон. Проснувшись, он злится на себя за потраченное время, но все же снова наведывается на кухню — рокот в собственном животе становится уже невозможно игнорировать. Не заботясь о том, сколько седых волос останется в головах кухарок после его очередной выходки, он таскает еду прямо у них под носом. Слуги визжат и, с грохотом роняя кастрюли и переворачивая вертел с подрумянившимся с одного бока кабаном, бегут прочь. Локи брезгливо фыркает им вслед и забирает приготовленную для Тора медовуху. Брат всегда пьет из одного и того же кувшина и немало рассвирепеет, когда поймет, что любимый напиток увели у него из под носа. Мысль об этом заставляет Локи довольно усмехнуться, на секунду забыв о своих магических экспериментах, но только на секунду.
Первой отделить получается ночную мглу. Она вьется черной лентой оплетает запястья, ползет по плечу к шее. Локи вовремя хватает ее и запирает в прозрачном сосуде. Следом за мглой из клубка связанных магией сущностей выбирается зависть. Скользкая, навязчивая, она кидается на Локи почти сразу же, и сладить с ней оказывается непросто. Воспоминания о разочаровании во взгляде отца и о победах Тора — всегда Тора — всплывают перед глазами. Желание быть таким, как он, быть равным, любимым и признанным застилает разум.
Локи встряхивает головой, отгоняя видения, и чертит в воздухе связующие руны, загоняя зависть в специально приготовленный сосуд. На лбу у него выступила испарина, его лихорадит. Он отшатывается от чаши, где, укрытое защитным куполом, бьется все еще живое сердце линормы, закрывает лицо руками. Почему-то хочется смеяться — горько и зло, будто что-то скребется в груди, царапает, цепляется, ползет по горлу вверх. Локи загоняет не рожденный смех поглубже и прижимает пальцы к пульсирующим вискам.
Ему нужно отдохнуть, хотя бы немного. Что бы ни было там, в заколдованном сердце, оно подождет. С этой мыслью Локи добирается до ложа у стены — куда скромнее, чем то, что в его покоях — и падает на него, обессиленный.
В ожидании своего часа зависть бесшумно клубится в сосуде на полке.
В беспамятстве Локи проводит не одну ночь. Ему снятся сны, которых он не помнит, но зато взмокшая спина и бешено колотящееся сердце при пробуждении, пожалуй, даже слишком реальны. Отдохнувшим Локи себя совсем не чувствует. Веки будто налиты свинцом, голова гудит. Такого не бывало даже после самых пышных пиров и не одной чаши меда. В искусстве пить, как настоящий воин, Локи с Тором никогда не сравниться.
Воспоминание о брате вызывает тяжелое, давящее чувство в груди. Локи не может назвать ему ни одной внятной причины, и это ему не нравится.
Он трет глаза тыльной стороной ладони, чтобы унять пульсирующую боль.
Сердце линормы зовет его, и Локи не видит смысла сопротивляться. Под тонкой сетью проявляющего заклятия оно похоже на клубок цветных светящихся нитей. Локи думает о том, что будь на его месте мать, искуснейшая из мастериц, эта пряжа далась бы ей легче, чем ему. У женщин своя магия, у него – своя. Если потребуется, он научится прясть.
Локи осторожно сжимает в пальцах кончик следующей нити.
Хохот безумца. Он рвется из рук, и камни вторят его голосу, но Локи оказывается ловчее: режущий уши смех последний раз ударяется о стены и успокаивается в своем сосуде.
Дорожную пыль Локи ссыпает в кожаный мешочек, свист ветра затягивает узлом, а копоть из очага, где был сожжен младенец, запирает в крохотной шкатулке.
Сердце линормы уже не выглядит полным жизни. Оно сжимается, становясь вдвое меньше размером, бьется все реже, через раз и, кажется, умирает. Локи не собирается упускать свой шанс только из-за собственной нерасторопности, и потому не отходит от него ни на миг. У него дрожат руки, а спина взмокла от пота, но он упрямо тянет новую нить.
Ярость грозы.
Ох, как же сейчас недостает Тора. Уж он-то бы сладил со строптивой чертовкой. Но и Локи не так прост: несмотря на то, что поначалу он упускает ярость из рук, и та бьется в каменные стены, норовя вырваться на волю, Локи все же удается ее поймать и загнать в небольшую, но прочную, окованную металлическими кольцами суму. Едва это происходит, сердце в чаше вздрагивает в последний раз и рассыпается в прах.
Локи пятится назад и, привалившись спиной к стене, обессиленно сползает по ней на пол. Он не знает, сколько проходит времени прежде, чем неистовый ритм сердца в груди успокаивается, и становится ясно: ему не хватает воздуха. Внезапно убежище кажется ему тесным и душным, как подземелья, где держат узников. Он пытается вдохнуть глубже, но ничего не выходит, и Локи скребет пальцами по камням, приказывая им расступиться.
Всего несколько шагов, и он окажется в своих покоях. Распахнуть окно, высунуться в него по пояс и вдохнуть полной грудью — вот то, чего он жаждет сейчас больше всего на свете. Когда же вместо этого он спотыкается обо что-то большое и теплое и летит вперед, инстинктивно выставив руки, чтобы смягчить падение, недоумение, пожалуй, самая безобидная из тех эмоций, что он испытывает. В следующий миг раздается звон от столкновения с медным боком чана, в котором Локи вымачивал компресс для брата, влажное хлюпанье, возвещающее, что приземление пришлось как раз в лужу разлитой воды, и недовольный, но очень, очень знакомый голос:
- Да дайте уже, наконец, поспать, ётуны вас раздери! Кто смеет тревожить сон сына Одина?!
- Тор?! Что ты тут...
- Локи! - Тор мгновенно отбрасывает сонливость, оказываясь рядом. Хватает брата за плечи, будто не веря собственным глазам: в бледном лунном свете из окна немудрено ошибиться, и Тор судорожно шарит руками по телу Локи, чтобы удостовериться, что ему не привиделось. - Проклятье, где тебя носило?! Подожди, почему ты мокрый? Это кровь?
Тор ощупывает свалившегося на него брата: руки, бока, плечи, а затем как может аккуратно кладет теплую ладонь на затылок, проводит по волосам, проверяя, не ранен ли он в голову. Когда ладони Тора проезжаются по вискам Локи и накрывают лоб, тот хватает его за запястья и отбрасывает руки от своего лица.
- Я в порядке, Тор, это всего лишь вода. Отпусти меня.
- Вляпался в собственную ловушку?
- Всего лишь маленькое охранное заклинание, заставляющее вещи кидаться под ноги незваному гостю. Это, между прочим, мои покои, имею право. А ты так и не ответил, что тут делаешь.
Тор неловко замирает, отпуская плечи Локи. Садится на колени, задумчиво чешет затылок. Еще совсем недавно слова буквально распирали его изнутри, а теперь он обреченно понимает, что не знает, что сказать.
- Я слышал гром, - наконец, находится он. - В стенах.
Локи приподнимается на локтях, вскидывает бровь, явно намекая на то, что Тор сейчас выглядит как минимум глупо.
- Как... интересно.
- Но небо чистое, - упрямо продолжает Тор. - И я подумал...
- Конечно. Ты подумал, что это моя вина. Как типично для... - Локи останавливает себя, чтобы не начинать бесполезный спор. - Ладно, оставим это.
- Это неправда, брат, ты знаешь, - угрюмо бормочет Тор. - Не все асы думают, будто ты имеешь отношение к каждой беде в Асгарде.
- Неужели? - язвительно тянет Локи. - Помнится, Фандрал совсем недавно как раз продемонстрировал всем нам, насколько он уверен в моей невиновности. Еще там, в лесу.
- Он сказал, не подумав.
Локи пренебрежительно передергивает плечами.
- Как и многие другие.
Он садится, но внезапное головокружение заставляет его вновь опереться на руки. Тор, конечно, это замечает.
- Локи?
- Мне нужно к окну, - вместо ответа произносит тот. - Немного воздуха, больше ничего, и я вполне могу справиться сам.
Тор открывает рот, чтобы возразить, но так и не произносит ни слова. Молча смотрит, как Локи поднимается на ноги, как бредет, пошатываясь, к окну, как распахивает его, впуская в покои ночную прохладу. Он вдыхает свежий воздух, и на его лице появляется расслабленная улыбка.
- Где ты был? - спрашивает Тор, подходя ближе.
- Недалеко, - туманно отвечает Локи, не открывая глаз. Он наслаждается касаниями теплого ветра, запахами цветущих деревьев. Его одолевает слабость, из-за которой он вынужден цепляться за каменный подоконник, но уходить от окна не хочется. - Как твоя рука?
- В порядке. Твоя дрянная мазь сделала свое дело, будь она неладна.
Локи устало усмехается и открывает глаза.
- Я вижу, ты так торопился сюда, что даже не соизволил толком одеться. Весьма польщен таким вниманием.
Тор опускает голову, оглядывая себя, и, вздохнув, обреченно чешет себе локоть. В лунном свете тонкие волоски внизу его плоского живота, прямо над линией пояса штанов, кажутся посеребренными. Тор переступает с ноги на ногу, шмыгает носом.
- Мать волновалась о тебе. Не... не уходи больше, не предупредив ее.
Локи смотрит на брата, размышляя, что ему ответить. Тор высок и широк в плечах, в его руках сила сотен обычных асов, но ведет он себя порой все еще, как ребенок. Недавно ему исполнилось двадцать. Локи помнит, как заговорил его кубок, чтобы тот плясал в пальцах хозяина, и Тор, конечно же, опрокинул тогда на себя весь эль. Он разозлился не на шутку, но Локи поднес ему в подарок другой кубок, гораздо лучше и искусней заколдованного, и Тор сменил гнев на милость.
- Мы уже давно выросли, Тор, - насмешливо упрекает его Локи. - Больше нет нужды испрашивать разрешения матери на каждый свой поступок.
- Надо сказать, ты и раньше не особо этим увлекался. Взять хотя бы твою недавнюю выходку с волосами Фрейи.
- О, брось, это был сущий пустяк, но во Фрейе всегда было столько самолюбия, что на чувство юмора места уже не осталось.
- Она гордая и прекрасная дева, - заступается за нее Тор.
- Она всего лишь взбалмошная и истеричная эгоистка, - парирует Локи. - А красотой своей прикрывает немало грешков, уж поверь.
- Если она тебе настолько не по нраву, зачем же было срезать у нее прядь волос? Я заступился тогда за тебя и хочу знать.
Локи недовольно хмурится. Но у Тора и впрямь есть право требовать ответа — без его помощи Локи бы тогда не выкрутился.
- Фрейя из племени ванов, а они искусные чародеи. Магия у них в крови и в теле. Старик Ньёрд отказал мне, когда я попросил его поведать мне, откуда берет силу их искусство. Украсть крупицу силы его дочери, срезав у нее прядь волос, я счел для него достойным наказанием.
Тор неожиданно смеется, не так громко, как обычно, но гулко, будто гремит далекий гром.
- Да уж, сестрица Фрейя была вне себя от ярости, когда поймала тебя за руку. Но мне не жаль того, что я отдал ей в обмен на твое прощение.
Локи втягивает воздух через ноздри и отводит взгляд.
- Твои волосы.
- Одной прядью она довольствоваться отказалась. Ничего, отрастут снова, - беспечно пожимает плечами Тор. - Интересно, отец знает, из-за чего это все вышло? Он не был в восторге, когда увидел меня с короткими волосами.
- Хотелось бы верить, что нет, но не стану лгать.
- Спасибо, брат, - улыбается Тор.
Локи прижимается затылком к ставне окна. Каждый раз, когда Тор называет его так, Локи на миг теряется, выпадает из реальности, уносясь в их прошлое. Туда, где это все еще было правдой.
- Ты по-прежнему зовешь братом. Зачем? Теперь уже нет смысла притворяться.
- Ты умен и остер на язык, Локи, но иногда говоришь такую ерунду. Мне незачем притворяться, это участь лжецов. Пусть ты наполовину ётун, и пусть мы не одной крови, но мы все равно братья.
Локи усмехается — не зло, устало.
- Как же мне повезло, что у меня такой незамутненный братец.
- А то, - самодовольно кивает Тор. Сарказм в голосе Локи он явно пропускает мимо ушей. - Уверен, отец тоже по-прежнему считает тебя своим сы...
- Не говори за Одина, - обрывает его Локи. - Ты не можешь ведать, что у него на уме. Все эти годы он знал, кто я, знал и все равно продолжал твердить, что мы оба рождены быть царями. Какое лицемерие, не находишь?
- Не надо, Локи, - просит Тор. - Это все уже позади. Я не хочу снова видеть, как ты...
- Не увидишь. Больше — никогда не увидишь, Тор. Ты прав, это осталось в прошлом. Не будем вспоминать о минувшем. Тем более, что и в настоящем есть, над чем поразмыслить.
Тор прислоняется плечом к стене рядом с окном, скрещивая руки на груди. Его глаза темнеют, между бровей появляются складки.
- Линорма, - мрачно роняет он. - Что-то не так с ее появлением здесь, с ее сердцем. Что-то совсем не так.
- Магия, - произносит Локи так спокойно, будто в Асгарде каждый день появляются чудовища, нападающие на детей и брызжущие радужными искрами, если сжимаешь в руке их сердце. - Я разложил ее на составные, но принцип, по которому все эти сущности уживались вместе, по-прежнему мне не до конца ясен. Хотя в нем немало от искусства цвергов. Возможно, если мне удастся когда-нибудь оказаться в их землях, я мог бы сказать точнее.
Локи прикрывает глаза, но наблюдать за Тором не перестает ни на миг. Из-под полуопущенных век он видит, как тот хмурится еще больше, как нервно барабанит пальцами по бицепсам, решительно сжимая губы.
- Фандрал, наверное, все еще убивается по своей потерянной шпаге, - продолжает Локи. - Да и булава Огуна немало пострадала от слюны линормы. Но это все ерунда, уверен, в дворцовой оружейной найдется неплохая замена. Не чета цверговскому, конечно, но тоже достойное оружие. Хорошо, что ты тогда не воспользовался Мьёльниром. Потерять такое сокровище было бы непростительной ошибкой.
Дыхание Тора учащается. Локи кажется, что он слышит, как стучит в груди названого брата желание рваться вперед, к далеким берегам. Вряд ли Тор сможет долго его сдерживать. Он импульсивен и, пользуясь этим, склонить его к нужному решению обычно оказывается не так уж и сложно.
- Мы защищаем Асгард, - говорит он, наконец. - Нам нужно достойное оружие. А цверги — лучшие кузнецы во всех девяти мирах.
- Всеотец вряд ли это одобрит.
- Но ты его уговоришь.
Тор ухмыляется, и в этой ухмылке непрошибаемая уверенность.
- Только ради тебя, брат, - шутливо кланяется Тору Локи. - Может, заполучив себе новую шпагу, и Фандрал уверует, что я не так уж и плох.
- Боюсь, иного выбора у него просто не будет, - довольно смеется Тор.
tbc
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Тип (категория): слеш
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 3Глава 3
Тор вырубается в считанные минуты. Корень южного остролиста, по пригоршне золота за щепотку, даже ему не перебороть. Лучшее снотворное если не во всех девяти, то по крайней мере, хотя бы в нескольких мирах. Локи не поскупился приобрести его у старой знахарки в одном из походов, где его брат в очередной раз доказывал, что асгардская справедливость самая справедливая, а если кто-то не согласен, то пусть выйдет вперед и скажет это Мьёльниру.
Оставив Тора в опочивальне, Локи бредет к бассейну. Почти что с омерзением сдирает с себя грязную одежду и торопливо спускается по ступеням в теплую воду. Его все еще трясет после спора с Одином — не снаружи, внутри. Упрямство Всеотца могло стоить его сыну руки, но, наверное, в понимании царя Асгарда это мелочи. Локи злит такая слепая приверженность собственноручно созданным законам во имя сомнительной иллюзии всеобщего порядка. У каждого правила есть исключения. Порядок без хаоса по сути своей пуст и бессмыслен, потому что в идеальном мире нечего упорядочивать.
Локи делает глубокий вдох, закрывает глаза и опускается под воду с головой. Блаженное безмолвие. Локи позволяет себе раствориться в нем, пока хватает дыхания, а затем резко выныривает, фыркая и растирая сомкнутые веки. В ушах эхом отдается чужое сердцебиение.
Линорма мертва, но ее сердце — еще нет. Оно живет своей, отдельной, пугающей жизнью и сейчас зовет к себе.
Локи торопливо смывает с себя грязь, невольно кривясь, когда задевает пальцами рассеченный висок. Кровь все еще сочится, и это больше раздражает, чем беспокоит. Тратить сейчас даже малую толику сил на простенькое заживляющее заклинание Локи не решится — слишком велик риск не справиться, когда это будет действительно необходимо. В вырванном сердце магии столько, что Локи не знает, сумеет ли сдержать ее, когда та вырвется. А в том, что это произойдет, у него нет ни малейшего сомнения, ведь он собственноручно намерен ее выпустить.
Локи выбирается из воды и, наспех обтеревшись, натягивает чистую одежду.
- Тор? - проверяет он на всякий случай, вернувшись в опочивальню. - У тебя Мьёльнир стащили.
Но брат даже не вздрагивает. Дрыхнет, как наигравшийся ребенок. За него можно теперь не волноваться, однако Локи не упускает случая оставить ему короткое язвительное письмо, чтобы «подсластить» пробуждение.
Тор, конечно, вспылит, но ничего не поделаешь. Переживет.
Локи шепчет камням приказ, и те расходятся, впуская хозяина в его маленькое святилище. Это было первым умением, которое он освоил, когда начал изучать магию, — разговор с духами камней. Поскольку они всегда были под рукой, ему не пришлось выискивать объекты для практики — годилась любая стена. Поначалу духи отвечали неохотно, бормотали что-то, вялые, апатичные, тяжелые, как сама их плоть. Но Локи был терпелив, и это воздалось ему сторицей.
Камни многое знают. Многое видят и слышат и многое могут поведать, умей только расспросить. И Локи расспрашивал — днями, ночами напролет, засыпал на полу, прямо у стены, так и не добравшись до ложа, слишком жадный до новых знаний и секретов. Поэтому когда пришло время решать, где найти место, спрятанное от чужих глаз и в то же время донельзя близкое, он недолго думал. Духи камня поворчали немного, для порядка, но не отказали.
Когда проход смыкается за его спиной, Локи, наконец, может вздохнуть спокойно. Под самым носом у Всеотца, невидимый ни его воронами, ни верным стражем Хеймдалем — это ли не повод считать, что годы упорных трудов, терпения и лжи все-таки принесли свои плоды? Локи думает, что да.
Сердце линормы, накрытое светящейся сферой, покоится в глубокой чаше. Вздрагивает, бьется, сыплет радужными искрами. Локи подходит ближе, не в силах отвести от него взгляд, и ему кажется, что это самое восхитительное из того, что он видел в своей жизни.
Магия пугает всецело полагающихся на свою силу асов.
Магия для слабаков и трусов, говорят они.
Магия — вне закона.
Губы Локи расплываются в самодовольной, сумрачной усмешке. Многое ли знают асы о том, чего страшатся, словно малые дети? Даже всевидящий Один. Особенно он.
В детстве Локи спрашивал у Игдрассиля, почему он не такой, как все. Сегодня он благодарен за это.
За то, что свободен быть не идеальным.
Когда Локи накрывает рукой защитную сферу над сердцем линормы, ему кажется, что по телу будто пробегает молния. В ушах звенит, и очертания комнаты плывут перед глазами. Чуждая магия кричит и воет под ладонью, а Локи хочется смеяться, нервно, истерически, чтобы дать хоть какой-то выход накрывающему его лихорадочному возбуждению.
Ни в одном из походов он не встречался ни с чем подобным: сердце зверя, до краев напитанное волшбой, отнюдь не обычное зрелище даже здесь, в сияющих чертогах Асгарда. Пусть Один хмурит брови, пусть неодобрительно каркают его бестолковые вороны, но Локи все равно выяснит, что за чудо достал ему в подарок брат, и, конечно же, как можно сотворить еще одно такое же.
Все прочее забывается.
Кажется, проходят дни. Может, недели. Локи не знает, и ему все равно. Он не покидает свое убежище, он плетет тонкую, иллюзорную сеть заклинаний и накрывает ею бьющееся сердце, пытаясь понять, что за магия в нем сокрыта. Это изматывает не хуже сражений, но Локи не собирается останавливаться. Он как нашедший новую травинку знахарь. Его снедает любопытство, жажда открытий.
Что ты такое, спрашивает он у комка плоти. Что ты можешь? Кто сделал тебя таким?
Сердце линормы не торопится раскрыть ему свои секреты.
Сеть исследующих заклинаний расползается на глазах почти сразу, не выдерживая мощи чуждой магии. Нужно найти другой способ. Невидимый ни кем из слуг Локи возвращается в свои покои, чтобы попытаться отыскать ответы в книгах. Он проводит у полок немало времени, выбирая то, что по его мнению, должно помочь, и возвращается сюда еще четыре раза, потому что книг слишком много, и ему не хватает рук. Когда один из фолиантов падает, выскользнув из напряженных пальцев, рядом кто-то испуганно взвизгивает. Локи досадливо морщится, оборачиваясь, и видит в дверях кабинета побелевшую от ужаса служанку. Наверное, пришла прибраться, думает Локи, и лишь спустя несколько секунд вспоминает, что все еще под покровом невидимости. А значит та кипа книг, что он держит, выглядит для служанки просто парящей в воздухе.
Локи не делает даже попытки что-либо исправить. Ему нет никакого дела до служанки, гораздо больше его интересует вон тот том о магических животных всех девяти миров, за которым он тянется.
Судя по торопливому топоту, служанка в панике сбегает. Отлично. Чем меньше желания у слуг будет сюда соваться, тем спокойнее Локи сможет работать. Чистота простыней на собственной постели и слой пыли на полках волнует его сейчас в последнюю очередь.
Старые страницы шелестят под пальцами, кожаные переплеты гнутся с протестующим скрипом, но того, что Локи хочет узнать, в книгах нет.
Линормы не используют магию. Линормы никогда не водились близ Асгарда. Линормы не могут пересечь границы миров без чужой помощи. Так какого же ётуна одна из них забыла в здешнем лесу?!
Локи вздрагивает, понимая, что только что сказал вслух.
Это так похоже на асов — винить во всех бедах ётунов, даже не сделав попытки разобраться. Локи живет среди них слишком долго, и временами начинает думать так же, как они. Жестокая ирония, если вспомнить, чья кровь течет в его венах.
Очередная книга отправляется на пол, к стопке десятков таких же. Локи устало трет переносицу, закрывая глаза, и, кажется, ненадолго проваливается в беспокойный сон. Который сейчас час определить не удастся - в его убежище нет окон, оно зажато между измерениями; крохотный карман, который он сам для себя выкроил. Локи это вполне устраивает. Пользуясь ходами, которые послушно открывают для него камни, он пробирается на кухню. Стряпчие заняты каким-то пирогом, наверное, к обеду, в воздухе витает запах похлебки и специй, и, вновь незамеченный, Локи утаскивает из-под локтя стряпухи блюдо с тушеными овощами, мясной рулет и кувшин медовухи. Правда, вкус ему безразличен — его мысли заняты другим. В собственной голове одну за другой он выдвигает, обосновывает и опровергает гипотезы о том, как линорма, столь чуждое для Асгарда создание, могло оказаться здесь.
Локи почти не спит, и чем дальше, тем реже наведывается на кухню. Голод и усталость отходят на второй план, забываются, как нечто отвлекающее от цели, и когда в голову ему приходит мысль о том, что, возможно, дело не в самом животном, а в составе магии, которой накачано его сердце, это пьянит сильней, чем чаша самого крепкого эля. Локи ветром несется в дворцовую библиотеку. В одиннадцатом проходе слева, восьмой стеллаж, где-то на верхних полках, он помнит, стоит та самая книга. Наверное, сам Один-Всеотец не помнит, как она очутилась в Асгарде. Кто был столь отважен и глуп, чтобы рискнуть украсть у цвергов то, что принадлежит им по праву? Локи хотел бы посмотреть этому хитрецу в глаза, хотя вряд ли тот жив до сих пор.
В коридорах дворца сегодня необычайно людно: все куда-то спешат, за стенами слышен призывный рог эйнхериев. Воинские игрища в Вальгалле. Локи приходится жаться к стенам, чтобы не задеть ненароком мимо проходящих. Даже невидимый, он не бестелесен, и любой ас поневоле насторожится, столкнувшись на пути с незримой преградой. Вынужденная осторожность раздражает. Когда коридор, наконец, пустеет, Локи, подгоняемый нетерпением, несется к библиотеке со всех ног. И едва не налетает на Сиф за следующим поворотом. Столкновения удается избежать только чудом. Сиф как раз поворачивается, чтобы позвать отстающего Тора, и Фандрал поддерживает ее призыв, в то время как Локи распластывается по стене, задержав дыхание.
Тор явно не торопится догонять друзей. Он стоит напротив дверей в библиотеку, и это очень некстати, поскольку как раз туда Локи и нужно попасть. Когда троица воинов проходит мимо, он осторожно, неслышно выдыхает. Отталкивается от стены и торопится к библиотеке. Тор все еще перед дверьми, в несвойственной ему задумчивости. Локи сбавляет шаг и замирает на миг, не решаясь пройти мимо брата, даже невидимый. Пытается выровнять дыхание и, неуверенный, что справится, зажимает себе рот рукой. Тор реагирует мгновенно: чувствует ли движение воздуха, слышит ли стук чужого сердца, Локи не знает, но брат вскидывает голову, хмурится. Его ноздри раздуваются, как у породистого жеребца, учуявшего поблизости человека. В следующий миг он уже тянет вперед руки, и Локи поспешно отшатывается, ускользая из его хватки.
- Тор! - зовет его Фандрал. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор недовольно кривится и идет догонять друзей.
У Локи разве что колени не трясутся. Еще чуть-чуть, и угодил бы прямиком в лапы старшего братца, а из его хватки не так-то просто вырваться, уж Локи знает. Он позволяет себе перевести дыхание, лишь когда Тор скрывается за поворотом.
Он слишком близок к разгадке, чтобы тратить время на пустые объяснения. К тому же Тор, судя по всему, снова может пользоваться недавно раненой рукой, а значит, вернется к поединкам и пирам. Подходящая компания у него есть, и в опеке младшего брата он абсолютно не нуждается.
Нужная книга попадается на глаза не сразу. Локи тратит как минимум пару часов на детальное изучение двух огромных стеллажей и уже почти отчаивается найти искомое, когда толстый потрепанный том сам падает к нему в руки.
«Как выковать бурю».
В этой книге едва ли сотая часть секретов цвергов, но Локи не нужно все. Локи нужна зацепка, толчок, крохотный намек на то, как можно вложить в предмет хотя бы горсть магии. И он не ошибается в выборе.
Мягкость кошачьих лап, шелест камыша, вой ветра, рыбья чешуя — цверги могут выковать сокровище из чего угодно, будь то металл, цвет, запах или звук. Локи собирается воспользоваться этой мудростью, но отнюдь не для того, чтобы попробовать оспорить их мастерство. Он проводит в библиотеке весь вечер и всю ночь, и вернувшись в убежище, хочет всего лишь присесть ненадолго, но едва опускается на пол, как его накрывает сон. Проснувшись, он злится на себя за потраченное время, но все же снова наведывается на кухню — рокот в собственном животе становится уже невозможно игнорировать. Не заботясь о том, сколько седых волос останется в головах кухарок после его очередной выходки, он таскает еду прямо у них под носом. Слуги визжат и, с грохотом роняя кастрюли и переворачивая вертел с подрумянившимся с одного бока кабаном, бегут прочь. Локи брезгливо фыркает им вслед и забирает приготовленную для Тора медовуху. Брат всегда пьет из одного и того же кувшина и немало рассвирепеет, когда поймет, что любимый напиток увели у него из под носа. Мысль об этом заставляет Локи довольно усмехнуться, на секунду забыв о своих магических экспериментах, но только на секунду.
Первой отделить получается ночную мглу. Она вьется черной лентой оплетает запястья, ползет по плечу к шее. Локи вовремя хватает ее и запирает в прозрачном сосуде. Следом за мглой из клубка связанных магией сущностей выбирается зависть. Скользкая, навязчивая, она кидается на Локи почти сразу же, и сладить с ней оказывается непросто. Воспоминания о разочаровании во взгляде отца и о победах Тора — всегда Тора — всплывают перед глазами. Желание быть таким, как он, быть равным, любимым и признанным застилает разум.
Локи встряхивает головой, отгоняя видения, и чертит в воздухе связующие руны, загоняя зависть в специально приготовленный сосуд. На лбу у него выступила испарина, его лихорадит. Он отшатывается от чаши, где, укрытое защитным куполом, бьется все еще живое сердце линормы, закрывает лицо руками. Почему-то хочется смеяться — горько и зло, будто что-то скребется в груди, царапает, цепляется, ползет по горлу вверх. Локи загоняет не рожденный смех поглубже и прижимает пальцы к пульсирующим вискам.
Ему нужно отдохнуть, хотя бы немного. Что бы ни было там, в заколдованном сердце, оно подождет. С этой мыслью Локи добирается до ложа у стены — куда скромнее, чем то, что в его покоях — и падает на него, обессиленный.
В ожидании своего часа зависть бесшумно клубится в сосуде на полке.
В беспамятстве Локи проводит не одну ночь. Ему снятся сны, которых он не помнит, но зато взмокшая спина и бешено колотящееся сердце при пробуждении, пожалуй, даже слишком реальны. Отдохнувшим Локи себя совсем не чувствует. Веки будто налиты свинцом, голова гудит. Такого не бывало даже после самых пышных пиров и не одной чаши меда. В искусстве пить, как настоящий воин, Локи с Тором никогда не сравниться.
Воспоминание о брате вызывает тяжелое, давящее чувство в груди. Локи не может назвать ему ни одной внятной причины, и это ему не нравится.
Он трет глаза тыльной стороной ладони, чтобы унять пульсирующую боль.
Сердце линормы зовет его, и Локи не видит смысла сопротивляться. Под тонкой сетью проявляющего заклятия оно похоже на клубок цветных светящихся нитей. Локи думает о том, что будь на его месте мать, искуснейшая из мастериц, эта пряжа далась бы ей легче, чем ему. У женщин своя магия, у него – своя. Если потребуется, он научится прясть.
Локи осторожно сжимает в пальцах кончик следующей нити.
Хохот безумца. Он рвется из рук, и камни вторят его голосу, но Локи оказывается ловчее: режущий уши смех последний раз ударяется о стены и успокаивается в своем сосуде.
Дорожную пыль Локи ссыпает в кожаный мешочек, свист ветра затягивает узлом, а копоть из очага, где был сожжен младенец, запирает в крохотной шкатулке.
Сердце линормы уже не выглядит полным жизни. Оно сжимается, становясь вдвое меньше размером, бьется все реже, через раз и, кажется, умирает. Локи не собирается упускать свой шанс только из-за собственной нерасторопности, и потому не отходит от него ни на миг. У него дрожат руки, а спина взмокла от пота, но он упрямо тянет новую нить.
Ярость грозы.
Ох, как же сейчас недостает Тора. Уж он-то бы сладил со строптивой чертовкой. Но и Локи не так прост: несмотря на то, что поначалу он упускает ярость из рук, и та бьется в каменные стены, норовя вырваться на волю, Локи все же удается ее поймать и загнать в небольшую, но прочную, окованную металлическими кольцами суму. Едва это происходит, сердце в чаше вздрагивает в последний раз и рассыпается в прах.
Локи пятится назад и, привалившись спиной к стене, обессиленно сползает по ней на пол. Он не знает, сколько проходит времени прежде, чем неистовый ритм сердца в груди успокаивается, и становится ясно: ему не хватает воздуха. Внезапно убежище кажется ему тесным и душным, как подземелья, где держат узников. Он пытается вдохнуть глубже, но ничего не выходит, и Локи скребет пальцами по камням, приказывая им расступиться.
Всего несколько шагов, и он окажется в своих покоях. Распахнуть окно, высунуться в него по пояс и вдохнуть полной грудью — вот то, чего он жаждет сейчас больше всего на свете. Когда же вместо этого он спотыкается обо что-то большое и теплое и летит вперед, инстинктивно выставив руки, чтобы смягчить падение, недоумение, пожалуй, самая безобидная из тех эмоций, что он испытывает. В следующий миг раздается звон от столкновения с медным боком чана, в котором Локи вымачивал компресс для брата, влажное хлюпанье, возвещающее, что приземление пришлось как раз в лужу разлитой воды, и недовольный, но очень, очень знакомый голос:
- Да дайте уже, наконец, поспать, ётуны вас раздери! Кто смеет тревожить сон сына Одина?!
- Тор?! Что ты тут...
- Локи! - Тор мгновенно отбрасывает сонливость, оказываясь рядом. Хватает брата за плечи, будто не веря собственным глазам: в бледном лунном свете из окна немудрено ошибиться, и Тор судорожно шарит руками по телу Локи, чтобы удостовериться, что ему не привиделось. - Проклятье, где тебя носило?! Подожди, почему ты мокрый? Это кровь?
Тор ощупывает свалившегося на него брата: руки, бока, плечи, а затем как может аккуратно кладет теплую ладонь на затылок, проводит по волосам, проверяя, не ранен ли он в голову. Когда ладони Тора проезжаются по вискам Локи и накрывают лоб, тот хватает его за запястья и отбрасывает руки от своего лица.
- Я в порядке, Тор, это всего лишь вода. Отпусти меня.
- Вляпался в собственную ловушку?
- Всего лишь маленькое охранное заклинание, заставляющее вещи кидаться под ноги незваному гостю. Это, между прочим, мои покои, имею право. А ты так и не ответил, что тут делаешь.
Тор неловко замирает, отпуская плечи Локи. Садится на колени, задумчиво чешет затылок. Еще совсем недавно слова буквально распирали его изнутри, а теперь он обреченно понимает, что не знает, что сказать.
- Я слышал гром, - наконец, находится он. - В стенах.
Локи приподнимается на локтях, вскидывает бровь, явно намекая на то, что Тор сейчас выглядит как минимум глупо.
- Как... интересно.
- Но небо чистое, - упрямо продолжает Тор. - И я подумал...
- Конечно. Ты подумал, что это моя вина. Как типично для... - Локи останавливает себя, чтобы не начинать бесполезный спор. - Ладно, оставим это.
- Это неправда, брат, ты знаешь, - угрюмо бормочет Тор. - Не все асы думают, будто ты имеешь отношение к каждой беде в Асгарде.
- Неужели? - язвительно тянет Локи. - Помнится, Фандрал совсем недавно как раз продемонстрировал всем нам, насколько он уверен в моей невиновности. Еще там, в лесу.
- Он сказал, не подумав.
Локи пренебрежительно передергивает плечами.
- Как и многие другие.
Он садится, но внезапное головокружение заставляет его вновь опереться на руки. Тор, конечно, это замечает.
- Локи?
- Мне нужно к окну, - вместо ответа произносит тот. - Немного воздуха, больше ничего, и я вполне могу справиться сам.
Тор открывает рот, чтобы возразить, но так и не произносит ни слова. Молча смотрит, как Локи поднимается на ноги, как бредет, пошатываясь, к окну, как распахивает его, впуская в покои ночную прохладу. Он вдыхает свежий воздух, и на его лице появляется расслабленная улыбка.
- Где ты был? - спрашивает Тор, подходя ближе.
- Недалеко, - туманно отвечает Локи, не открывая глаз. Он наслаждается касаниями теплого ветра, запахами цветущих деревьев. Его одолевает слабость, из-за которой он вынужден цепляться за каменный подоконник, но уходить от окна не хочется. - Как твоя рука?
- В порядке. Твоя дрянная мазь сделала свое дело, будь она неладна.
Локи устало усмехается и открывает глаза.
- Я вижу, ты так торопился сюда, что даже не соизволил толком одеться. Весьма польщен таким вниманием.
Тор опускает голову, оглядывая себя, и, вздохнув, обреченно чешет себе локоть. В лунном свете тонкие волоски внизу его плоского живота, прямо над линией пояса штанов, кажутся посеребренными. Тор переступает с ноги на ногу, шмыгает носом.
- Мать волновалась о тебе. Не... не уходи больше, не предупредив ее.
Локи смотрит на брата, размышляя, что ему ответить. Тор высок и широк в плечах, в его руках сила сотен обычных асов, но ведет он себя порой все еще, как ребенок. Недавно ему исполнилось двадцать. Локи помнит, как заговорил его кубок, чтобы тот плясал в пальцах хозяина, и Тор, конечно же, опрокинул тогда на себя весь эль. Он разозлился не на шутку, но Локи поднес ему в подарок другой кубок, гораздо лучше и искусней заколдованного, и Тор сменил гнев на милость.
- Мы уже давно выросли, Тор, - насмешливо упрекает его Локи. - Больше нет нужды испрашивать разрешения матери на каждый свой поступок.
- Надо сказать, ты и раньше не особо этим увлекался. Взять хотя бы твою недавнюю выходку с волосами Фрейи.
- О, брось, это был сущий пустяк, но во Фрейе всегда было столько самолюбия, что на чувство юмора места уже не осталось.
- Она гордая и прекрасная дева, - заступается за нее Тор.
- Она всего лишь взбалмошная и истеричная эгоистка, - парирует Локи. - А красотой своей прикрывает немало грешков, уж поверь.
- Если она тебе настолько не по нраву, зачем же было срезать у нее прядь волос? Я заступился тогда за тебя и хочу знать.
Локи недовольно хмурится. Но у Тора и впрямь есть право требовать ответа — без его помощи Локи бы тогда не выкрутился.
- Фрейя из племени ванов, а они искусные чародеи. Магия у них в крови и в теле. Старик Ньёрд отказал мне, когда я попросил его поведать мне, откуда берет силу их искусство. Украсть крупицу силы его дочери, срезав у нее прядь волос, я счел для него достойным наказанием.
Тор неожиданно смеется, не так громко, как обычно, но гулко, будто гремит далекий гром.
- Да уж, сестрица Фрейя была вне себя от ярости, когда поймала тебя за руку. Но мне не жаль того, что я отдал ей в обмен на твое прощение.
Локи втягивает воздух через ноздри и отводит взгляд.
- Твои волосы.
- Одной прядью она довольствоваться отказалась. Ничего, отрастут снова, - беспечно пожимает плечами Тор. - Интересно, отец знает, из-за чего это все вышло? Он не был в восторге, когда увидел меня с короткими волосами.
- Хотелось бы верить, что нет, но не стану лгать.
- Спасибо, брат, - улыбается Тор.
Локи прижимается затылком к ставне окна. Каждый раз, когда Тор называет его так, Локи на миг теряется, выпадает из реальности, уносясь в их прошлое. Туда, где это все еще было правдой.
- Ты по-прежнему зовешь братом. Зачем? Теперь уже нет смысла притворяться.
- Ты умен и остер на язык, Локи, но иногда говоришь такую ерунду. Мне незачем притворяться, это участь лжецов. Пусть ты наполовину ётун, и пусть мы не одной крови, но мы все равно братья.
Локи усмехается — не зло, устало.
- Как же мне повезло, что у меня такой незамутненный братец.
- А то, - самодовольно кивает Тор. Сарказм в голосе Локи он явно пропускает мимо ушей. - Уверен, отец тоже по-прежнему считает тебя своим сы...
- Не говори за Одина, - обрывает его Локи. - Ты не можешь ведать, что у него на уме. Все эти годы он знал, кто я, знал и все равно продолжал твердить, что мы оба рождены быть царями. Какое лицемерие, не находишь?
- Не надо, Локи, - просит Тор. - Это все уже позади. Я не хочу снова видеть, как ты...
- Не увидишь. Больше — никогда не увидишь, Тор. Ты прав, это осталось в прошлом. Не будем вспоминать о минувшем. Тем более, что и в настоящем есть, над чем поразмыслить.
Тор прислоняется плечом к стене рядом с окном, скрещивая руки на груди. Его глаза темнеют, между бровей появляются складки.
- Линорма, - мрачно роняет он. - Что-то не так с ее появлением здесь, с ее сердцем. Что-то совсем не так.
- Магия, - произносит Локи так спокойно, будто в Асгарде каждый день появляются чудовища, нападающие на детей и брызжущие радужными искрами, если сжимаешь в руке их сердце. - Я разложил ее на составные, но принцип, по которому все эти сущности уживались вместе, по-прежнему мне не до конца ясен. Хотя в нем немало от искусства цвергов. Возможно, если мне удастся когда-нибудь оказаться в их землях, я мог бы сказать точнее.
Локи прикрывает глаза, но наблюдать за Тором не перестает ни на миг. Из-под полуопущенных век он видит, как тот хмурится еще больше, как нервно барабанит пальцами по бицепсам, решительно сжимая губы.
- Фандрал, наверное, все еще убивается по своей потерянной шпаге, - продолжает Локи. - Да и булава Огуна немало пострадала от слюны линормы. Но это все ерунда, уверен, в дворцовой оружейной найдется неплохая замена. Не чета цверговскому, конечно, но тоже достойное оружие. Хорошо, что ты тогда не воспользовался Мьёльниром. Потерять такое сокровище было бы непростительной ошибкой.
Дыхание Тора учащается. Локи кажется, что он слышит, как стучит в груди названого брата желание рваться вперед, к далеким берегам. Вряд ли Тор сможет долго его сдерживать. Он импульсивен и, пользуясь этим, склонить его к нужному решению обычно оказывается не так уж и сложно.
- Мы защищаем Асгард, - говорит он, наконец. - Нам нужно достойное оружие. А цверги — лучшие кузнецы во всех девяти мирах.
- Всеотец вряд ли это одобрит.
- Но ты его уговоришь.
Тор ухмыляется, и в этой ухмылке непрошибаемая уверенность.
- Только ради тебя, брат, - шутливо кланяется Тору Локи. - Может, заполучив себе новую шпагу, и Фандрал уверует, что я не так уж и плох.
- Боюсь, иного выбора у него просто не будет, - довольно смеется Тор.
tbc
@темы: Thor, Loki, фанфик, статус: в процессе, объем: макси, рейтинг: PG-13, рейтинг: R