детка, следи за ценниками на словах
Название: "Ломко-точный"
Фандом: «The Avengers», «Thor» («Marvel»)
Автор: Prid.
Бета: MS World +я жду кого-нибудь, честно
Категория: Слэш (Slash)
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Тор/Локи, Локи/Тор
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, Драма, Даркфик, Философия, Психология
Предупреждения: OOC, Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование
Саммари: Локи и Тор выясняли отношения - снова. Выясняли настолько погруженно в суть проблемы, что как-то не заметили не только волнений в народе, а даже сам переворот. И надо им что-то делать, потому что в темнице, значится, холодно.
Дисклеймер: всё принадлежит студии «Марвел» и богам Асгарда.
Статус: в процессе
Размещение: спросите
От автора: фанфик на фикбуке - ficbook.net/readfic/677338
Часть 1
Ошейник ничуть не приятно освежал кожу - скорее обжигал холодом, если такое возможно. Но, в общем и целом, было вполне терпимо - главное просто усвоить несколько правил и не нарушать их. Локи просто жаль, что ему не сказали о таких законах, а пришлось учиться на ходу, впрочем, это-то некогда принц и умел - принимать навязанную кем-то волю и изменять ее в угодную для себя.
Первый раз он познакомился с совершенно другой болью, - что не фантомная, не обволакивающая, не от оружия; что совсем не душевная, от которой Лафейсон всегда пусть и бежал, но иногда все же чувствовал; что похожа на ту - после встречи с мидгардским зеленым монстром, - когда дернул ошейник, проснувшись в незнакомом помещении. Просто потому что мешал - непривычно было чувствовать нечто, сидящее слишком близко к коже - Локи всегда трепетно относился к своему одеянию, предпочитая удобство - иногда, для цели, эффектность. Ошейник, до этого просто прилегающий к коже, начал нагреваться - из-за его совсем нелепой, безнадежной, просто непродуманной попытки освободиться, - но самое главное: душить. Лофт чувствовал, как артефакт - что же еще? - становится огненно-горячим, заставляя этим пытаться отодрать его как можно скорее, но вместо этого обжигая пальцы и не сдвигаясь ни на сантиметр, ощущал, как из раны, нанесенной грубо отточенными краями ошейника, почти что течет кровь - только не успевает, запекается раскаленным металлом. Он понимал, что еще пара таких минут - и можно будет попрощаться с жизнью, что заставляло его раз за разом пытаться снять удавку. А потом вдруг все раз - и кончилось. Ошейник перестал пережимать шею, остыл, стал обычным предметом - только если тяжелым и слишком холодным, но последнее скорее просто по причине резкой смены температуры. Тогда-то Локи и понял, что все это - предупреждение, которое ему, как существу крайне свободолюбивому, не понравилось - но делать было нечего.
Сначала, конечно, появлялись странные и действительно бредовые - принц признавался в этом даже самому себе - мысли. Что Тор, осерчав на ершистого брата, совершено не хотевшего налаживать отношения, просто решил пошутить, доказать свою правоту так. Лафейсону, конечно, никогда не нравились отчаянные потуги наследника "пошутить и образумить", но то, что это уж точно не его стиль, приходилось согласиться. Тем более, если уж и применять силовые методы, то Тор бы дальше парочки смачных ударов не ушел, а Локи бы ему, на самом деле, не позволил бы их даже нанести - в конце концов, он не был тщедушным магом, в жизни не знающим ничего кроме книг и пыли на них. А сейчас он даже чародеем не являлся - в полном смысле этого слова, ибо магии, всегда льющийся через край, не давал выход тот самый ошейник. Потому волшба, запас которой Лофт и копил последнее время для одного дела, кипела внутри, жгла, заставляя дышать часто, но потом все же отступала.
Затем, через какое-то время, - Лофт точнее не мог сказать - когда, ибо его внутренние часы, никогда, впрочем, прилежно не работающие, сбились совсем - воспоминания по неким маленьким крупицам начали появляться, не давая создать полноценную картинку, но помогали понять хоть что-то в произошедшем.
Первое, что вспомнил принц, а также единственное совсем уж непонятное: глаза неизвестного ему ранее етуна. Отчего-то красные, слишком яркие, но главное - потерянные, ничего не понимающие и совершенно бессмысленные. В них не было даже обычной злобы, не было вообще ничего. Но с етуном была его сила, мощь и, наверное, некая ловкость - именно тот неизвестный нацепил ошейник. А затем еще почти минуту смотрел - даже не удивлено, просто смотрел, будто было необходимо смотреть - на кожу рук Локи, обнаженную, но совершенно не изменившуюся - в общем, сила великана, как и всегда, не подействовала на мага. Почему сам Лафейсон стоял, не предпринимая совсем ничего, он не знал - пытался как-то потом придумать оправдания, но счел это неплодотворным занятием, потому и отказался.
Второе, пришедшее как-то вдруг во время размышлений о сути происходящего, а также о причине всего действа, воспоминание содержало непонятную девушку, падающую на пол залы. Локи слишком отчетливо вспомнил стук головы, резкий запах крови, последний раз сжимающуюся руку. Кажется, именно с этой асиньей, прислуживающий им на пиру, он собирался переспать. Лафейсон точно не помнил - их слишком много бродило вокруг в тот день, таких одинаковых и разных.
Третье воспоминание, заставившее его резко вскочить с чего-то, служащего подстилкой-кроватью - Фригг, стоящая на коленях, но с гордо поднятой головой. Лофт точно не помнил, что говорила его когда-то мать етуну, только знал, что меч, на который был опущен подбородок царицы, должен был ранить ее тонкую кожу. Локи даже мысли пытался не допустить, что ее-то могли убить, как самого ближайшее к Одину существо.
Что стало с остальными, если вообще есть остальные пленные, кроме него самого и Тора (наследника бы не убили, раз жив Лафейсон - второй принц), который тоже неизвестно сейчас где, бог не знал. И старался не думать.
Во всем - на самом деле - были виноваты оба принца.
Все, как и всегда, началось с выяснения отношений. Не только тогда, когда на него надели ошейник, а вообще - все. Наверное, именно благодаря этим глупым ссорам, Лофт остался жив, к тому же - на свободе, причем в полном смысле этого слова. Просто они довели Фригг, совсем не хотели этого, даже Лафейсон - именно к приемной матери он испытывал что-то вроде уважения и даже чего-то теплого, сам бы маг любовью это не назвал, но другого имени придумать не смог.
... - Да ты что? - Локи улыбается немного язвительно, но смотрит серьезно, словно ждет чего-то. Тор, как обычно, впрочем, совсем его не разочаровывает, почти кидается на брата, даже зная, что отлетит от решетки, зачарованной отцом. Один уже не приходит, - и не посылает никого - замечая такие всплески, не то, чтобы привык - откровенно устал. Он чувствует, что что-то намечается вокруг, в самом мире, в тех нитях, из которых и сплетено мироздание, но понять не может - не видит просто дальше ничего, и это немного - совсем чуть-чуть даже - пугает. А Фригг, как всегда, молчит. Ткет что-то, улыбается устало и тоскливо, но - как всегда - молчит. Раньше это даже раздражало Всеотца, сейчас же уже стало какой-то нормой - он знал, на ком женился, с кем решил разделить не только царство, но и думы.
- Хватит уже!
- А причем тут я? - если бы убавил в голосе надменность и удовлетворение, вышло бы вполне еще похоже на раскаяние и полное непонимание, но все разлетается на кусочки из-за улыбки, которая снова вызывает приступ злости - но уже контролируемой - у Тора.
- Просто хватит, Локи, - его же голос разносится по всему помещению, эхом отдается и в итак звенящей голове громовержца. Он не знает, почему снова и снова приходит сюда, стоит возле решетки, пытается вести разговоры с братом, даже почти извиниться и все изменить. Просто чувствует, что "надо". - Это мы точно обсуждать не будем.
- Это только мы и можем, вообще-то, обсуждать, - тон кажется несколько примирительным, и Тор точно знает, что ключевое здесь слово "кажется", потому что уже не раз попадался на такое. Только сегодня будет иначе, потому что уже скопленную злость израсходовал, да и силы к тому же. Но не ушел. Этим действительно можно гордиться.
- Расскажи мне, как было.. - облизывает губу, собираясь поднять ту, одну из самых важных, тему: - в бездне? - на конце все же слышится вопрос, хотя он даже старался избежать этого. Потому что его неуверенность - всего лишь еще один повод Локи поиздеваться. Только, видимо, сегодня тему божество выбрал на редкость неудачную. Впрочем, вряд ли эта тема когда-нибудь бы стала удачной.
- Ну я же тебя не прошу, мой милый брат, рассказать, как тебе в постели твоей девушки было. Это, между прочим, равнозначно. Или как ты сидел ничтожный, схваченный людьми, сдав-ший-ся.
Что имел в виду его брат, Тор понять не может. Просто стискивает кулаки, вздыхает и говорит снова:
- Я хочу тебе помочь.
- Это мне никак не поможет, - отвечает резко, словно отсекая что-то. Тору совсем не больно - ни от интонации, ни от презрения во взгляде, он уже привычный к таким ответам, к таким словам. Вроде как правдивым, совсем не язвительным, но странным, потому что настоящим - просто быстро срывающимся с языка этого змея.
Локи не хочет говорить серьезно, он вообще ничего не хочет. Только чтоб быстрее все закончилось, только чтобы уже все прекратилось. Главное - чтобы мысли уже остались позади. А еще ему хочется в воду, закрыть глаза и насладиться - все просто.
В следующее мгновение Лафейсон думает, что иногда мечтать все-таки можно, потому что приходят посланные Одином асы, мягко кланяются, не выражая ничем того, насколько странна сама ситуация - запертый в дальней части дворца, в комнате, половина которой, где только кровать, обнесенная решеткой, принц. Спокойно открывают дверцу, ничего не боясь - их то ли предупредили, то ли Один знает, что бежать-то Локи точно не станет. Правда, Всеотец все же недооценивает собственного сына, потому что на реплику, сказанную Лофтом тихо, интимно, он реагирует:
- Вообще-то, спал. У нее под грудью три родинки, образующие треугольник.
Тор пытается ударить, вкладывает недюжинную мощь, просто потому что несколько дней Локи все рассказывал про Сиф и про все то, что он с ней делал и еще сделает, мучая громовержца. Одинсону было непонятно, с чего же Лофт именно его друга порочит, мерзости говорит, подробности молвит, что не могут быть правдой - потому что брат всегда был противен ей, всегда ненавидим. И она ему, казалось, тоже была такова.
Лафейсон знает нрав наследника, прекрасно осведомлен о границах терпения, а потому отскакивает с места, куда приходится удар, а молодой ас - заместо него - падает, почему-то не выдержав напора. Или силы, вложенной наследником, в удар.
Звук дробления костей довольно привычен.
Безусловно, ас не умирает - его спасти удается, только Фригг решает, что хватит, когда заходит секунду спустя в комнату, где слишком много крови. От крови ее всегда мутило...
А мать, соответственно, довела, если можно так сказать, Одина. И царь решил не почитать каждый день своим ликом народ, а конкретно - всю свою семью, так что впал в тот самый сон сон, слишком неожиданный, слишком много давший ответственности Тору, слишком много принесший горечи Фригг. И Одинсон сделал то, что никогда бы не сделал Всеотец - отпустил своего брата, проявив отличное от отца великодушие. Впрочем, сам Лофт называл это глупостью. Сначала про себя, затем даже вслух, ибо запереть его обратно у старшего братца вряд ли бы получилось. Но наместнику царя это не помешало приставить нескольких асов к Локи, оправдавшись перед всеми чем-то вроде "тоже ведь принц, нежели вдруг что со мной?", только тот нежели-вдруг-что-с-Тором принц знал правду, как и еще два существа. Ведь население так и не просветили о произошедшем. Откладывали, откладывали и все - до откладывали. Лафейсон знал, что Тор опасается удара в спину, а также знал, что совершенно не зря делает тот это. С этого и началось вечное выяснение отношений между ними, инициатором почти всегда был, конечно, Локи, но стороной, быстро вспыхивающей и оттого спускающей происходящее в царстве с бдительного контроля, установленного Одином, был именно Тор.
Тут было слишком холодно, при этом непонятно - из-за чего. Вряд ли етуны решили позаботиться о сородиче и изменить климат под стать своей - и, соответственно, половине его - сущности, просто, видимо, никто давно не заходил сюда и даже не думал поддерживать порядок. Локи вообще, до тех конкретных часов, представления не имел, что есть такие помещения в замке. Нет, теоретически, конечно, полагал, что они имеют место быть и что определенно где-то тут, но одно дело - теория, другое дело - познать на самом себе. Скорее всего, эти темницы расположены на самых нижних слоях замка, где и так летало всегда что-то сквозное, пронизывающее и утягивающее куда-то. Лафейсон старался туда никогда не ходить, что ему удавалось - не из-за страха, которого действительно не было, дело в глупом нежелании, которому он позволил себе поддаваться.
Сейчас же больше всего его раздражал запах - пахло плесенью, спертым воздухом и прогнившим чем-то (соломой?), еще - отсутствие кого-либо, правда, он еще не определился, что делал бы, приставь кто-нибудь - насущный вопрос: кто правит теперь? - к нему етуна. Возможно, пытался бы перетянуть на свою сторону. Может быть, подрался бы, зная, что, наверное, обреченным был бы на провал - просто потому что именно незнание сводило несколько с ума.
И пыль. Тут было пыльно и грязно. И ощущение, что задыхаешься, не проходило никогда.
Его кормили - пусть порции были небольшие и доставлялись бессистемно, но все же. Это укладывалось в план завоевателей, если подумать - пленники они ценные, а если выгодные трофеи умрут, то будет как-то нехорошо: простой расчет.
Впрочем, Локи все равно думал, что убить их не просто проще, еще и лучше. Кто сказал, что переворот еще один нельзя устроить, даже будучи пленниками? Главное просто понять - как. Но Лофт сможет, в конце концов, тут не просто неуютно, тут даже ему холодно.
А на воле остались толпы недовольных Тором, коими он руководил. План как-то оказался не на то направлен.
От удара, который Лофт получил сразу же, стоило Тору увидеть его, лопнула губа, заныла противно челюсть, очистилось на мгновение сознание от той каши, что бродила внутри. Кровь противна на вкус.
В его ударе всегда была какая-то первобытная сила, почти животная, злая, но самое главное - направленная исключительно на одно существо, а не на весь мир, как в случае Локи. Иногда его брат думал, что вызывать такие чувства в Торе - исключительно его способность, а не вспыльчивость беспричинная старшего, потом, конечно же, воспоминания и ощущения затерлись, ослабели, стали почти серыми. Но то, каково это - встретиться с мощной энергией, заключенной в кулаке наследника, Лафейсон и так помнил, даже если успешно избегал ударов несколько десятков лет, в общем: без каких-либо напоминаний об этом.
Запереть их вдруг в одном помещении - никакого же нет смысла.
Локи начал смеяться. Смеяться оказалось неприятно - почти больно. А Тору хотелось ударить его. Еще раз.
Фандом: «The Avengers», «Thor» («Marvel»)
Автор: Prid.
Бета: MS World +я жду кого-нибудь, честно
Категория: Слэш (Slash)
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Тор/Локи, Локи/Тор
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, Драма, Даркфик, Философия, Психология
Предупреждения: OOC, Смерть персонажа, Насилие, Изнасилование
Саммари: Локи и Тор выясняли отношения - снова. Выясняли настолько погруженно в суть проблемы, что как-то не заметили не только волнений в народе, а даже сам переворот. И надо им что-то делать, потому что в темнице, значится, холодно.
Дисклеймер: всё принадлежит студии «Марвел» и богам Асгарда.
Статус: в процессе
Размещение: спросите
От автора: фанфик на фикбуке - ficbook.net/readfic/677338
Часть 1
Ошейник ничуть не приятно освежал кожу - скорее обжигал холодом, если такое возможно. Но, в общем и целом, было вполне терпимо - главное просто усвоить несколько правил и не нарушать их. Локи просто жаль, что ему не сказали о таких законах, а пришлось учиться на ходу, впрочем, это-то некогда принц и умел - принимать навязанную кем-то волю и изменять ее в угодную для себя.
Первый раз он познакомился с совершенно другой болью, - что не фантомная, не обволакивающая, не от оружия; что совсем не душевная, от которой Лафейсон всегда пусть и бежал, но иногда все же чувствовал; что похожа на ту - после встречи с мидгардским зеленым монстром, - когда дернул ошейник, проснувшись в незнакомом помещении. Просто потому что мешал - непривычно было чувствовать нечто, сидящее слишком близко к коже - Локи всегда трепетно относился к своему одеянию, предпочитая удобство - иногда, для цели, эффектность. Ошейник, до этого просто прилегающий к коже, начал нагреваться - из-за его совсем нелепой, безнадежной, просто непродуманной попытки освободиться, - но самое главное: душить. Лофт чувствовал, как артефакт - что же еще? - становится огненно-горячим, заставляя этим пытаться отодрать его как можно скорее, но вместо этого обжигая пальцы и не сдвигаясь ни на сантиметр, ощущал, как из раны, нанесенной грубо отточенными краями ошейника, почти что течет кровь - только не успевает, запекается раскаленным металлом. Он понимал, что еще пара таких минут - и можно будет попрощаться с жизнью, что заставляло его раз за разом пытаться снять удавку. А потом вдруг все раз - и кончилось. Ошейник перестал пережимать шею, остыл, стал обычным предметом - только если тяжелым и слишком холодным, но последнее скорее просто по причине резкой смены температуры. Тогда-то Локи и понял, что все это - предупреждение, которое ему, как существу крайне свободолюбивому, не понравилось - но делать было нечего.
Сначала, конечно, появлялись странные и действительно бредовые - принц признавался в этом даже самому себе - мысли. Что Тор, осерчав на ершистого брата, совершено не хотевшего налаживать отношения, просто решил пошутить, доказать свою правоту так. Лафейсону, конечно, никогда не нравились отчаянные потуги наследника "пошутить и образумить", но то, что это уж точно не его стиль, приходилось согласиться. Тем более, если уж и применять силовые методы, то Тор бы дальше парочки смачных ударов не ушел, а Локи бы ему, на самом деле, не позволил бы их даже нанести - в конце концов, он не был тщедушным магом, в жизни не знающим ничего кроме книг и пыли на них. А сейчас он даже чародеем не являлся - в полном смысле этого слова, ибо магии, всегда льющийся через край, не давал выход тот самый ошейник. Потому волшба, запас которой Лофт и копил последнее время для одного дела, кипела внутри, жгла, заставляя дышать часто, но потом все же отступала.
Затем, через какое-то время, - Лофт точнее не мог сказать - когда, ибо его внутренние часы, никогда, впрочем, прилежно не работающие, сбились совсем - воспоминания по неким маленьким крупицам начали появляться, не давая создать полноценную картинку, но помогали понять хоть что-то в произошедшем.
Первое, что вспомнил принц, а также единственное совсем уж непонятное: глаза неизвестного ему ранее етуна. Отчего-то красные, слишком яркие, но главное - потерянные, ничего не понимающие и совершенно бессмысленные. В них не было даже обычной злобы, не было вообще ничего. Но с етуном была его сила, мощь и, наверное, некая ловкость - именно тот неизвестный нацепил ошейник. А затем еще почти минуту смотрел - даже не удивлено, просто смотрел, будто было необходимо смотреть - на кожу рук Локи, обнаженную, но совершенно не изменившуюся - в общем, сила великана, как и всегда, не подействовала на мага. Почему сам Лафейсон стоял, не предпринимая совсем ничего, он не знал - пытался как-то потом придумать оправдания, но счел это неплодотворным занятием, потому и отказался.
Второе, пришедшее как-то вдруг во время размышлений о сути происходящего, а также о причине всего действа, воспоминание содержало непонятную девушку, падающую на пол залы. Локи слишком отчетливо вспомнил стук головы, резкий запах крови, последний раз сжимающуюся руку. Кажется, именно с этой асиньей, прислуживающий им на пиру, он собирался переспать. Лафейсон точно не помнил - их слишком много бродило вокруг в тот день, таких одинаковых и разных.
Третье воспоминание, заставившее его резко вскочить с чего-то, служащего подстилкой-кроватью - Фригг, стоящая на коленях, но с гордо поднятой головой. Лофт точно не помнил, что говорила его когда-то мать етуну, только знал, что меч, на который был опущен подбородок царицы, должен был ранить ее тонкую кожу. Локи даже мысли пытался не допустить, что ее-то могли убить, как самого ближайшее к Одину существо.
Что стало с остальными, если вообще есть остальные пленные, кроме него самого и Тора (наследника бы не убили, раз жив Лафейсон - второй принц), который тоже неизвестно сейчас где, бог не знал. И старался не думать.
Во всем - на самом деле - были виноваты оба принца.
...
Все, как и всегда, началось с выяснения отношений. Не только тогда, когда на него надели ошейник, а вообще - все. Наверное, именно благодаря этим глупым ссорам, Лофт остался жив, к тому же - на свободе, причем в полном смысле этого слова. Просто они довели Фригг, совсем не хотели этого, даже Лафейсон - именно к приемной матери он испытывал что-то вроде уважения и даже чего-то теплого, сам бы маг любовью это не назвал, но другого имени придумать не смог.
... - Да ты что? - Локи улыбается немного язвительно, но смотрит серьезно, словно ждет чего-то. Тор, как обычно, впрочем, совсем его не разочаровывает, почти кидается на брата, даже зная, что отлетит от решетки, зачарованной отцом. Один уже не приходит, - и не посылает никого - замечая такие всплески, не то, чтобы привык - откровенно устал. Он чувствует, что что-то намечается вокруг, в самом мире, в тех нитях, из которых и сплетено мироздание, но понять не может - не видит просто дальше ничего, и это немного - совсем чуть-чуть даже - пугает. А Фригг, как всегда, молчит. Ткет что-то, улыбается устало и тоскливо, но - как всегда - молчит. Раньше это даже раздражало Всеотца, сейчас же уже стало какой-то нормой - он знал, на ком женился, с кем решил разделить не только царство, но и думы.
- Хватит уже!
- А причем тут я? - если бы убавил в голосе надменность и удовлетворение, вышло бы вполне еще похоже на раскаяние и полное непонимание, но все разлетается на кусочки из-за улыбки, которая снова вызывает приступ злости - но уже контролируемой - у Тора.
- Просто хватит, Локи, - его же голос разносится по всему помещению, эхом отдается и в итак звенящей голове громовержца. Он не знает, почему снова и снова приходит сюда, стоит возле решетки, пытается вести разговоры с братом, даже почти извиниться и все изменить. Просто чувствует, что "надо". - Это мы точно обсуждать не будем.
- Это только мы и можем, вообще-то, обсуждать, - тон кажется несколько примирительным, и Тор точно знает, что ключевое здесь слово "кажется", потому что уже не раз попадался на такое. Только сегодня будет иначе, потому что уже скопленную злость израсходовал, да и силы к тому же. Но не ушел. Этим действительно можно гордиться.
- Расскажи мне, как было.. - облизывает губу, собираясь поднять ту, одну из самых важных, тему: - в бездне? - на конце все же слышится вопрос, хотя он даже старался избежать этого. Потому что его неуверенность - всего лишь еще один повод Локи поиздеваться. Только, видимо, сегодня тему божество выбрал на редкость неудачную. Впрочем, вряд ли эта тема когда-нибудь бы стала удачной.
- Ну я же тебя не прошу, мой милый брат, рассказать, как тебе в постели твоей девушки было. Это, между прочим, равнозначно. Или как ты сидел ничтожный, схваченный людьми, сдав-ший-ся.
Что имел в виду его брат, Тор понять не может. Просто стискивает кулаки, вздыхает и говорит снова:
- Я хочу тебе помочь.
- Это мне никак не поможет, - отвечает резко, словно отсекая что-то. Тору совсем не больно - ни от интонации, ни от презрения во взгляде, он уже привычный к таким ответам, к таким словам. Вроде как правдивым, совсем не язвительным, но странным, потому что настоящим - просто быстро срывающимся с языка этого змея.
Локи не хочет говорить серьезно, он вообще ничего не хочет. Только чтоб быстрее все закончилось, только чтобы уже все прекратилось. Главное - чтобы мысли уже остались позади. А еще ему хочется в воду, закрыть глаза и насладиться - все просто.
В следующее мгновение Лафейсон думает, что иногда мечтать все-таки можно, потому что приходят посланные Одином асы, мягко кланяются, не выражая ничем того, насколько странна сама ситуация - запертый в дальней части дворца, в комнате, половина которой, где только кровать, обнесенная решеткой, принц. Спокойно открывают дверцу, ничего не боясь - их то ли предупредили, то ли Один знает, что бежать-то Локи точно не станет. Правда, Всеотец все же недооценивает собственного сына, потому что на реплику, сказанную Лофтом тихо, интимно, он реагирует:
- Вообще-то, спал. У нее под грудью три родинки, образующие треугольник.
Тор пытается ударить, вкладывает недюжинную мощь, просто потому что несколько дней Локи все рассказывал про Сиф и про все то, что он с ней делал и еще сделает, мучая громовержца. Одинсону было непонятно, с чего же Лофт именно его друга порочит, мерзости говорит, подробности молвит, что не могут быть правдой - потому что брат всегда был противен ей, всегда ненавидим. И она ему, казалось, тоже была такова.
Лафейсон знает нрав наследника, прекрасно осведомлен о границах терпения, а потому отскакивает с места, куда приходится удар, а молодой ас - заместо него - падает, почему-то не выдержав напора. Или силы, вложенной наследником, в удар.
Звук дробления костей довольно привычен.
Безусловно, ас не умирает - его спасти удается, только Фригг решает, что хватит, когда заходит секунду спустя в комнату, где слишком много крови. От крови ее всегда мутило...
А мать, соответственно, довела, если можно так сказать, Одина. И царь решил не почитать каждый день своим ликом народ, а конкретно - всю свою семью, так что впал в тот самый сон сон, слишком неожиданный, слишком много давший ответственности Тору, слишком много принесший горечи Фригг. И Одинсон сделал то, что никогда бы не сделал Всеотец - отпустил своего брата, проявив отличное от отца великодушие. Впрочем, сам Лофт называл это глупостью. Сначала про себя, затем даже вслух, ибо запереть его обратно у старшего братца вряд ли бы получилось. Но наместнику царя это не помешало приставить нескольких асов к Локи, оправдавшись перед всеми чем-то вроде "тоже ведь принц, нежели вдруг что со мной?", только тот нежели-вдруг-что-с-Тором принц знал правду, как и еще два существа. Ведь население так и не просветили о произошедшем. Откладывали, откладывали и все - до откладывали. Лафейсон знал, что Тор опасается удара в спину, а также знал, что совершенно не зря делает тот это. С этого и началось вечное выяснение отношений между ними, инициатором почти всегда был, конечно, Локи, но стороной, быстро вспыхивающей и оттого спускающей происходящее в царстве с бдительного контроля, установленного Одином, был именно Тор.
...
Тут было слишком холодно, при этом непонятно - из-за чего. Вряд ли етуны решили позаботиться о сородиче и изменить климат под стать своей - и, соответственно, половине его - сущности, просто, видимо, никто давно не заходил сюда и даже не думал поддерживать порядок. Локи вообще, до тех конкретных часов, представления не имел, что есть такие помещения в замке. Нет, теоретически, конечно, полагал, что они имеют место быть и что определенно где-то тут, но одно дело - теория, другое дело - познать на самом себе. Скорее всего, эти темницы расположены на самых нижних слоях замка, где и так летало всегда что-то сквозное, пронизывающее и утягивающее куда-то. Лафейсон старался туда никогда не ходить, что ему удавалось - не из-за страха, которого действительно не было, дело в глупом нежелании, которому он позволил себе поддаваться.
Сейчас же больше всего его раздражал запах - пахло плесенью, спертым воздухом и прогнившим чем-то (соломой?), еще - отсутствие кого-либо, правда, он еще не определился, что делал бы, приставь кто-нибудь - насущный вопрос: кто правит теперь? - к нему етуна. Возможно, пытался бы перетянуть на свою сторону. Может быть, подрался бы, зная, что, наверное, обреченным был бы на провал - просто потому что именно незнание сводило несколько с ума.
И пыль. Тут было пыльно и грязно. И ощущение, что задыхаешься, не проходило никогда.
Его кормили - пусть порции были небольшие и доставлялись бессистемно, но все же. Это укладывалось в план завоевателей, если подумать - пленники они ценные, а если выгодные трофеи умрут, то будет как-то нехорошо: простой расчет.
Впрочем, Локи все равно думал, что убить их не просто проще, еще и лучше. Кто сказал, что переворот еще один нельзя устроить, даже будучи пленниками? Главное просто понять - как. Но Лофт сможет, в конце концов, тут не просто неуютно, тут даже ему холодно.
А на воле остались толпы недовольных Тором, коими он руководил. План как-то оказался не на то направлен.
...
От удара, который Лофт получил сразу же, стоило Тору увидеть его, лопнула губа, заныла противно челюсть, очистилось на мгновение сознание от той каши, что бродила внутри. Кровь противна на вкус.
В его ударе всегда была какая-то первобытная сила, почти животная, злая, но самое главное - направленная исключительно на одно существо, а не на весь мир, как в случае Локи. Иногда его брат думал, что вызывать такие чувства в Торе - исключительно его способность, а не вспыльчивость беспричинная старшего, потом, конечно же, воспоминания и ощущения затерлись, ослабели, стали почти серыми. Но то, каково это - встретиться с мощной энергией, заключенной в кулаке наследника, Лафейсон и так помнил, даже если успешно избегал ударов несколько десятков лет, в общем: без каких-либо напоминаний об этом.
Запереть их вдруг в одном помещении - никакого же нет смысла.
Локи начал смеяться. Смеяться оказалось неприятно - почти больно. А Тору хотелось ударить его. Еще раз.
@темы: Thor, Loki, фанфик, статус: в процессе, объем: миди, movie: Thor, movie: Avengers, рейтинг: R